ja_vaТо, что историкам и широкой публике известно как Большой Террор — это период т.н. «чисток» имевший место в СССР в промежутке между 1936 и 1938 г.г. Хотя точное количество жертв до сих пор подвергается сомнению, сам факт «чисток» вопросов у историков не вызывает. Безусловно, причины Большого Террора многочисленны, сложны и имеют простого объяснения; однако некоторые из них могут быть установлены с более-менее высокой степенью достоверности. Объектом данной работы являются собственно Большой Террор, его причины и последствия.
Терро́р (лат. terror — страх, ужас) — устрашение своих политических противников или населения, выражающееся в физическом насилии, вплоть до уничтожения. Террором также называется угроза физической расправы по политическим или каким-либо иным мотивам, либо запугивание с угрозой расправы или убийства. Синонимами слова «террор» являются слова «насилие», «запугивание», «устрашение»
Большой Террор существенно отличался от всех других волн террора порожденных режимом. Пришедшая к власти в стране в результате революции Октября 1917 года партия Большевиков (фракция большинства Российской Социал-Демократической Рабочей Партии) прибегла к массовому устрашению, как методу правления, уже начиная с 1918 года.
Вслед за этим прокатились еще несколько волн террора, захлестнувших страну, включая террор гражданской войны и коллективизации. Однако, как минимум одна отличительная черта должна быть отмечена в отношении волны Большого Террора 1936-1938 г.г.
— никогда ранее карающий меч не был направлен против самих членов правящей партии — партии Большевиков, и тем более – т.н. Старых Большевиков-Ленинцев.
Собственно термин 'Большой Террор' был впервые употреблен Робертом Конквистом в его книге под одноименным названием. На сегодняшний день многие утверждения Конквиста подвергнуты сомнению, но меткое название осталось в истории.
Хотя наиболее активный период террора начался со времени назначения Ежова главой НКВД в декабре 1936 года, основным событием, повлекшим за собой будущие репрессии, как правило, считается убийство Сергея Кирова — Ленинградского партийного деятеля и соратника Сталина.
Какое либо личное участие Сталина в этом убийстве никогда не было доказано.
Собственная дочь описывает его реакцию на известие о смерти Кирова как крайне тяжелую (Аллилуева, «Двадцать писем к другу»); при этом все те источники, которые ранее считались достоверными по этой теме, были полностью дискредитированы после опубликования новых данных из архивов с наступлением 'Гласности'.
В любом случае, был ли, или не был Сталин как-то замешан в убийстве, он, безусловно, воспользовался им как предлогом для массированного удара по правящей партийной элите. То, что началось в Ленинграде в 1935 году разгромом группы поддержки Зиновьева в партийной среде, вскоре продолжилось по всей стране, достигнув своей кульминации в 1937 и 1938 году.
Хронология Большого террора:
1 декабря 1934 г. ЦИК СССР приняли постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик»:
29 июля 1936 года во все партийные организации было разослано секретное письмо «О террористической деятельности Троцкистско-Зиновьевского контрреволюционного блока», в котором члены бывшей оппозиции обвинялись участии в убийстве Кирова.
Сразу после этого, в августе того же года, близкие соратники Ленина и старые большевики, а также в прошлом лидеры оппозиции, Лев Каменев и Григорий Зиновьев, были признаны виновными в соучастии в убийстве Кирова и приговорены к смерти. 
В начале 1937 года состоялся еще один процесс, дело «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Среди обвиняемых: Карл Радек, Юрий Пятаков и Григорий Сокольников. 13 человек расстреляны, остальные приговорены к длительным срокам заключения.Установка на начало чистки была дана на пленуме ЦК ВКП(б) 23 февраля — 5 марта 1937 года.3 марта с основным докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил И.В. Сталин, повторивший свой известный вывод об обострении классовой борьбы. Он заявил:
«…чем больше будем продвигаться вперёд, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обречённых»
Сталин И.В. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников: Доклад на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 годаВ последствии из 72 лиц, выступавших на этом пленуме, 52 были расстреляны.Первая тройка была создана с целью «борьбы против кулаков».
В июне 1937 года несколько старших офицеров Советской Армии, включая маршала Тухачевского, были признаны виновными в шпионаже в пользу Германии и немедленно расстреляны — т. н. «Дело антисоветской троцкистской военной организации». Обвиняемым вменялось планирование военного переворота 15 мая 1937.
2 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик следующую телеграмму:
Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки, вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учёт всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.И.Сталин
16 июля 1937 г. состоялось совещание Ежова с начальниками областных управлений НКВД для обсуждение вопросов проведения предстоящей операции. Бывший нарком внутренних дел Армении Н. В. Кондаков со ссылкой на своего бывшего начальника по Ярославскому управлению НКВД А. М. Ершова показывал:
- «Ежов допустил такое выражение «Если во время этой операции и будет расстреляна лишняя тысяча людей — беды в этом совсем нет. Поэтому особо стесняться в арестах не следует»
- «Начальники управлений,стараясь перещеголять друг друга, докладывали о гигантских цифрах арестованных Выступление Ежова на этом совещании сводилось к директиве „Бей, громи без разбора“ Ежов прямо заявил, — продолжал он, — что в связи с разгромом врагов будет уничтожена и некоторая часть невинных людей, но что это неизбежно»
- «Если держится на ногах — стреляй»
- 31 июля 1937 приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» был одобрен Политбюро ЦК ВКП (б) (одновременно было принято решение о расширении системы лагерей ГУЛАГа) и подписан Ежовым.
(ЦА ФСБ РФ Ф Зое Оп 6 Д 4 Л 207) А. И. Успенский(ЦА ФСБ РФ Ф Зое Оп 6 Д 3 Л 410). На вопрос Успенского, как быть с арестованными 70- и 80 летними стариками, Ежов отвечал (ЦА ФСБ РФ Ф Зое On 6 Д 3 Л 410).Из приказа НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов»:
О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ.1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов.
Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ.б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но всё же враждебные элементы.
Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.
Когда дело пошло на конвеер, стали возникать совершенно комические ситуации: так, из-за огромного объёма фальсификации следственных дел, а также не слишком высокого общего уровня грамотности следователи иногда допускали абсурдные ошибки.
Например, из-за неправильного написания фамилии указывалось, что Штеклян Антон Петрович завербовал Штеклера Антона Петровича (на самом деле это один и тот же человек), а немцу Эдуарду Зоммерфельду вменялось в вину посещение польского клуба в Москве, где он якобы встречался с немецкими шпионами («БУТОВСКИЙ ПОЛИГОН. 1937—1938 гг.
Книга Памяти жертв политических репрессий. Выпуск 8.- М: Издательство „Альзо“, 2007», с. 210 [ссылка на ГА РФ. Ф 10035. Оп. 1 Д. П-52533, ГА РФ. Ф 10035. Оп. 1 Д. П-47776])
«Вот разительный пример —тов. Андреев рассказывал. Ему надо было отпечатать докладную записку. Он ему говорит, у вас есть проверенная машинистка. Тот мнется. Вот три машинистки. Он решил спросить для интереса, что это за машинистки.
Оказывается — одна немка, подозрительная по шпионажу, вторая полька, тоже подозрительная по шпионажу и третья, на которую ему указали как на самую проверенную, оказывается, у нее на днях расстреляли мужа — бывшего белогвардейца. Естественно, что тов. Андреев не дал этой «проверенной» машинистке работу.
Пришел в центральный аппарат и спросил, нельзя ли у вас найти проверенную машинистку.Товарищ Андреев говорит, что начальник ДТО неплохой парень и работает неплохо, а вот при этом неплохом парне сидят три такие машинистки.
После этого спрашивается, что он за чекист? А? Что он за разведчик, который ищет шпионов на своей дороге, тогда когда под носом у него они сидят и он их не замечает. Что это, персональный недостаток этого товарища только? К сожалению, нет….
…Если взять контингент, так он более чем достаточный, а вот знаете головку, организаторов, верхушку, вот задача в чём заключается. Чтобы снять актив — сливки, организующее их начало, которое организует, заводило. Вот это сделано или нет? — Нет, конечно.
Вот возьмите, я не помню, кто это мне из товарищей докладывал, когда они начали новый учёт проводить, то у него, оказывается, живыми ещё ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чёртика. Всё это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же всё-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит всё-таки. (Смех.) Это же организаторы, завтра же он начнёт что-нибудь затевать…
…Вот расстреляли полтысячи и на этом успокоились, а сейчас, когда подходят к новому учёту, говорят, ой, господи, опять надо. А какая гарантия, что вы через месяц опять не окажетесь в положении, что вам придётся такое же количество взять…»
(Выступление Н. И. Ежова перед руководящими работниками НКВД УССР 17 февраля 1938 г)Из материалов январского пленума ЦК 1938 года. Дело Постышева:
«Тов. Постышев сидел в обкоме с марта месяца и, я должен сказать, что до вмешательства Центрального Комитета, до августа месяца, когда Центральный Комитет послал секретаря ЦК т.
Андреева, никакой борьбы с врагами не было…Тов. Андреев … Постышеву сказал: «Тов.
Постышев, Центральный Комитет считает, что борьбы у вас с врагами нет, что вам надо мобилизовать куйбышевскую парторганизацию на разоблачение врагов. Дела у вас неважные»
Тогда стиль [у Постышева] появился другой, что везде и всюду начал кричать, что нет порядочных людей… У нас две недели все секретари городских райкомов и весь аппарат райкомов в городе Куйбышеве бегали с лупами.
Постышев берет лупу, вызывает к себе представителя райкома и начинает рассматривать тетради, все тетради у нас оборвали, на обложках находили фашистскую свастику и дошли до того, что на печеньях есть олени — фашистские значки, на конфетах карамель, там цветок, это тоже фашистский значок.»
(III. Январский пленум ЦК: дело Постышева — Партия расстрелянных — В. Роговин)О методах, которыми добивались признания у тех, кто «на обложках тетрадей прятал свастику» было сказано в сопроводительном письме к акту приёма-сдачи дел в НКВД СССР от 29 января 1939 г.на имя Сталина, представленным наркомом внутренних дел СССР Л. П. Берия, секретарем ЦК ВКП (б) А. А. Андреевым и заведующим отделом организационно-партийной работы ЦК ВКП (б) Г. М. Маленковым:
«Грубейшим образом извращались методы ведения следствия, применялись без разбора массовые избиения заключённых для вымогательства ложных показаний и «признаний». Заранее определялось количество признаний, которых должен добиться в течение суток каждый следователь от арестованных, причём нормы часто доходили до нескольких десятков «признаний».
Следователями широко применялась практика полного взаимного информирования о содержании полученных показаний. Это давало возможность следователям при допросах «своих» арестованных подсказывать им тем или иным способом факты, обстоятельства, фамилии лиц, о которых были раньше даны показания другими арестованными.
В результате очень часто такого рода следствие приводило к организованным оговорам ни в чём неповинных людей.
Для того, чтобы получить большее количество признаний, в ряде органов НКВД прибегали к прямой провокации: уговаривали заключённых дать показания об их, якобы, шпионской работе в пользу иностранных разведок, объясняя при этом, что такого рода вымышленные показания нужны партии и правительству для дискредитации иностранных государств.
При этом обещали заключённым освободить их после дачи подобного рода «признаний». Руководство НКВД в лице тов. Ежова не только не пресекало такого рода произвол и перегибы в арестах и в ведении следствия, но иногда само способствовало этому. Малейшие попытки со стороны чекистов-партийцев противодействовать такому произволу глушились»
Но в то же время уже январский пленум 1938 года уже дал некие намёки на сворачивание террора. Своим постановлением «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков» пленум признал многочисленные «перегибы» при исключении коммунистов из партии.
Последний публичный суд состоялся в марте 1938 года, — т.н. процесс «Право-троцкистского блока». Главным обвиняемым являлся соратник Ленина, Николай Бухарин, бывший глава Коминтерна, также бывший председатель Совнаркома Алексей Рыков, Христиан Раковский, Николай Крестинский и Генрих Ягода — организатор первого московского процесса.
Все они, кроме трех, впоследствии, также были приговорены к смерти.
Конец Большому террору был положен постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года. Все внесудебные органы, кроме Особого совещания, были ликвидированы, все массовые операции прекращены. Упрощённый порядок ведения следствия категорически запрещался, на любой арест теперь нужно было получить санкцию прокурора. Тем не менее расстрелы продолжались еще около двух недель.25 ноября 1938 года Ежов был снят с поста наркома внутренних дел, оставшись на занимаемой им с 8 апреля 1938 года должности наркома водного транспорта. Его преемником стал Л. П. Берия. Это окончательно остановило машину террора.По свидетельству авиаконструктора Яковлева, в 1941 году Сталин так высказался о Ежове:
«Ежов мерзавец! Разложившийся человек. Звонишь ему в Наркомат — говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК — говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом — оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Многих невинных погубил. Мы его за это расстреляли.»
Сталин: время, люди, Империя — Встречи со Сталиным10 апреля 1939 года Ежов был арестован.
Ему и Фриновскому предъявили обвинения в руководстве контрреволюционной фашистской организацией в НКВД, подготовке государственного переворота и терактов, шпионаже, убийствах неугодных им лиц. Также Ежова обвинили в мужеложстве.
3 февраля 1940 года ВКВС под председательством В. В. Ульриха приговорила их к расстрелу. 4 февраля 1940 г. они были казнены.
Большой террор в цифрах:
Большинство источников подтверждают, что значительный удар оказался направлен против т.н. Старых Большевиков, ведущих лиц в армии и в партии. Из 139 полных и кандидатов в члены ЦК выбранных на т.н. «Конгрессе победителей» в 1934 году только 41 человек избежал репрессий Большой Чистки (По материалам XX съезда КПСС).
Согласно архивам НКВД в течении двух лет начиная с 1 января 1937 года было в целом арестовано по стране 1 575 259 человек, из них признано виновными и осуждено 1 344 923 человека и из этого числа расстреляно 681 692 человека (ГАРФ, ф. 9401, оп. 1, д. 4157,11. 201-5.)
Полная таблица из ГАРФ по периоду 1921 – 1939 г.г.
:
Графы:1.Год2.Всего арестовано3.В том числе за контрреволюционные преступления4.Из них за анти-советскую пропаганду5.За другие преступления6.Всего осуждено7.Расстреляно8.Отправлено в лагеря9 В ссылку10.Другое наказание
(продолжение здесь)
Читать
- РОБЕРТ КОНКВЕСТ
- БОЛЬШОЙ ТЕРРОР
- I
- ИЗДАТЕЛЬСТВО «РАКСТНИЕКС» 1991
- Перевод с английского Л. Владимирова
- Художник В.
Решетов
- © Robert Conquest, 1968 © «Ракстниекс», 1991
Роберт Конквест родился в 1917 году, образование получил в колледже г. Оксфорда. Во время второй мировой войны он служил в английской пехоте и закончил войну в войсках взаимодействия с Советской Армией на Балканах.
Затем он работал в Софии в качестве сотрудника Министерства иностранных дел и в Организации Объединенных Наций. За свои заслуги Р. Конквест был награжден Орденом Британской Империи. С 1956 года Р.
Конквест занимался исследовательской деятельностью в Школе экономики в Лондоне, читал лекции по английской литературе в Университете г. Баффало, работал литературным редактором в журнале Spectator и старшим преподавателем в Институте по изучению России при Колумбийском университете. Среди книг, написанных Р.
Конквестом, можно назвать следующие: Power and Policy in the USSR, Russia Since Khrushchev, Courage of Genius: The Pasternak Affair,The Nation Killers. P. Конквест является также автором нескольких научно-фантастических произведений, критических работ и трех сборников стихотворений.[1]
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Я писал эту книгу не для русского читателя. И потому вы, конечно, обнаружите много мест, где автор пытается растолковать совершенно ясные вам обстоятельства. Но объяснения эти нужны западному читателю, не имеющему опыта сталинщины.
Дело в том, что людям всего мира чрезвычайно важно понять — точно и ясно — истинную природу того периода. Правление Сталина представляет собой один из важнейших эпизодов современной истории; если суть его не усвоена, то нельзя понять до конца, как вообще устроен современный мир, ибо невозможно познавать мир без изучения крупнейшей его части.
На Западе опубликовано много книг, описывающих те или иные стороны сталинизма. Моя книга, однако, — первая попытка дать полный и общий отчет о событиях определенных лет. По-видимому, книга, действительно, заполнила серьезный пробел, ибо она быстро вышла на всех главных языках Европы, Америки, Африки и Азии.
Русский читатель воспримет эту книгу не так, как западный. Ибо в принципе для вас здесь не будет ничего нового. По многим эпизодам осведомленность некоторых русских читателей, несомненно, превышает мою. И тем не менее, друзья из Москвы единодушно говорят мне, что полный отчет о второй половине тридцатых годов в СССР — это откровение для советского гражданина.
Кроме того, у меня есть ощущение, что предлагаемая летопись событий убедит тех, кто выжил после террора: их страдания не забыты, не вычеркнуты из памяти человечества (а ведь они могут думать и так).
Каждого, кто любит русский народ, глубоко трогает его трагическая история. Страна, столь богатая талантами, столь многообещающая, столь щедро одарившая мировую культуру, перенесла тяжкие муки без всяких реальных причин.
Если не верить ни в какие якобы «научные» теории исторического процесса (а я не верю ни в одну из них), то создается впечатление, что России много раз подряд просто не везло, когда на поворотах истории события могли пойти иным, гораздо лучшим курсом.
Но правда и человечность, как бы свирепо они ни подавлялись, так и не вытоптаны до конца. Во всех уголках мира люди доброй воли с надеждой смотрят вперед. И мне хотелось бы, чтобы русский читатель принял эту книгу как скромный вклад в фонд правды, как перечень фактов, вынесенных на обсуждение человечества.
Конечно, было бы куда лучше, если бы история того периода была написана советским специалистом. Я хорошо понимаю трудности, встающие перед иностранцем в такой работе. К несчастью, однако, при нынешнем положении дел объективное исследование периода и серьезные публикации о нем могут быть предприняты только вне пределов Советского Союза.
РОБЕРТ КОНКВЕСТ
Лондон, июль 1971.
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Английский писатель Роберт Конквест — один из самых удивительных литераторов современности. Автор трех поэтических сборников, романа и повести, Конквест написал еще.
шесть больших исторических исследований! Есть поклонники поэзии, даже не подозревающие о Конквесте-историке; есть ученые, готовые рассмеяться при мысли о том, что их коллега историк Роберт Конквест пишет стихи.
Но замечательная особенность писателя в том, что ни в его поэзии, ни в прозе, ни в научных работах нет и тени дилетантства — он поистине профессионал, и талантливый профессионал, во всех этих далеких одна от другой областях литературы.
Исторические интересы Роберта Конквеста всегда относились к двадцатому веку. Не изменяет он себе и в новой трилогии.
Понимая долг историка-исследователя как «реставрацию прошлого во всех подробностях», Конквест проделал гигантскую работу, документально восстановив период двадцатых-тридцатых годов. Даже тех, кто был в ту пору взрослым человеком (сам Р.
Конквест, кстати сказать, был лишь ребенком и юношей), ожидает в книге немало сюрпризов. А для современной молодежи многое в книге «Большой террор», да и в последующих частях трилогии, окажется подлинным откровением.
Переводя книгу Р. Конквеста «Большой террор», я старался держаться возможно ближе к оригиналу и позволял себе заменять лишь отдельные понятия, давая их в той форме, какая принята в СССР. Если это и не лучший метод литературного перевода, то, во всяком случае, я утешаюсь тем, что русский читатель не утратит при чтении ни одного важного нюанса книги Конквеста.
Л. ВЛАДИМИРОВ
ВСТУПЛЕНИЕ.
ПРИЧИНЫ, КОРНИ, ИСТОКИ
Средство, придуманное Лениным и Троцким — всеобщее подавление демократии — хуже самой болезни.
Роза Люксембург
ЛЕНИНСКАЯ ПАРТИЯ
События середины 30-х годов не были внезапными и неожиданными. Они уходят корнями в советское прошлое. Было бы неверно утверждать, что террор — неизбежное следствие, вытекающее из самой природы советского общества и коммунистической партии. Он ведь сам по себе был средством для насильственных изменений того же общества и той же партии.
Но, тем не менее, террор не мог быть развязан на ином фоне, чем характерный фон большевистского правления; и особые черты событий 30-х годов, чаще всего почти непонятные для западных умов, проистекают из особой традиции.
Чтобы разобраться в основных идеях сталинского периода, в постепенной эволюции оппозиционеров, в самих признаниях на больших показательных судебных процессах, надо принять во внимание многое.
Надо не столько изучить предшествующую историю советской власти, сколько разобраться в истории развития партии, в причинах консолидации ее руководства и роста влияния отдельных личностей, мотивах выступления различных фракций и в исключительности экономических и политических ситуаций тех лет.
26 мая 1922 года Ленин был разбит параличом. В значительной степени отрезанный от активной политической жизни, он обдумывал крупные недостатки, которые вдруг обнаружились в возглавленной им революции.
Еще до болезни, обращаясь к делегатам X съезда партии в марте 1921 года, он указывал на «брожение и недовольство среди беспартийных рабочих»,[2] а год спустя, на XI партконференции, понимая, что политическая власть неизбежно привлекает карьеристов, и чувствуя потребность объяснить низкие моральные качества многих членов партии, требовал строгого определения условий приема в партию, боясь, что в нее «пролезет опять масса швали».[3] Ленин не уставал повторять, что в Советском государстве «бюрократическая язва есть»,[4] что «мы переняли от царской России самое плохое, бюрократизм и обломовщину, от чего буквально задыхаемся, а умного перенять не сумели».[5] А перед самой болезнью, в мае 1922 года, он отметил «в большинстве местных проверочных комиссий сведение местных и личных счетов на местах при осуществлении чистки партии» и говорил, что «мы живем в море беззаконности».[6] К тому же времени относится и его замечание о том, что «не хватает культурности тому слою коммунистов, который управляет». У побежденной русской буржуазии «культура… мизерная, ничтожная, но все же она больше, чем у нас», т. е. чем у победивших эту буржуазию коммунистов.[7] Ленин с возмущением нападал на безответственность и иждивенческие настроения и выдумал даже новые слова для характеристики хвастовства и лжи коммунистов: «комчванство», «комболтовня» и «комвранье».[8]
Стыдные вопросы про 1937 год Что такое Большой террор? Для чего были нужны репрессии? Сталин лично отдавал приказы о расстрелах? — Meduza
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.
Нам нужна ваша помощь. Пожалуйста, поддержите «Медузу».
30 июля 1937 года был подписан секретный приказ НКВД № 00447.
Этот день считается началом Большого террора — периода политических репрессий, во время которого в 1937-1938 годах в СССР было арестовано не менее 1,7 миллиона человек (более 700 тысяч из них были казнены): «враги народа», «контрреволюционеры», «вредители», а также их родные и близкие. В годовщину Большого террора «Медуза» попросила историка, сотрудника центра «Мемориал» Сергея Бондаренко ответить на стыдные вопросы о сталинских репрессиях 1937-1938 годов.
Что именно произошло в 1937 году?
Летом 1937 года стартовала целая серия государственных репрессивных кампаний, которую мы теперь знаем под общим названием «Большой террор» (это название предложил в конце 1960-х британский историк Роберт Конквест, после перестройки термин получил широкое распространение и в России).
Приказом НКВД № 00447 была объявлена «кулацкая операция», в рамках которой арестовывали крестьян, священников, бывших дворян, а также людей, так или иначе заподозренных в связях с белым движением или оппозиционными политическими партиями.
Почти параллельно с этим проводились «национальные» операции — по заранее составленным спискам арестовывали немцев, поляков, латышей и многих других иностранцев и граждан СССР. С арестами нескольких крупных военачальников начались чистки в армии.
Тысячи людей попали в лагеря по обвинению в связях с врагами народа — это были так называемые ЧСИР, «члены семей изменников Родины».
Зачем это было нужно? И почему именно в 1937 году?
Несмотря на то, что в середине 1937 года произошел резкий всплеск государственного террора, подготовительная работа к нему велась в предыдущие годы.
Точкой отсчета часто называют 1 декабря 1934 года — в этот день был убит глава ленинградской парторганизации, секретарь ЦК Сергей Киров (роль в этом убийстве самого Сталина до сих пор до конца не выяснена).
В последующие годы не только увеличилось количество арестов, но и прошли «открытые судебные процессы» в Москве над бывшими партийными лидерами, «право-троцкистским блоком», произошло масштабное обновление кадров в госбезопасности (наркома Ягоду сменил нарком Ежов), о необходимости ужесточать репрессии много писали в прессе. Шла подготовка к новой волне государственного террора: открывались лагеря, в которые должны были поехать будущие «враги», формировались специальные комиссии по рассмотрению их уголовных дел.
Существует множество объяснений тому, почему самые масштабные репрессии стали разворачиваться именно в 1937 году.
Помимо собственно внутренней логики развития событий (Николай Ежов возглавил НКВД еще в сентябре 1936 и готовил свое ведомство к проведению массовых чисток почти целый год), часто справедливо указывают на большую роль внешнеполитической ситуации — ход войны в Испании, где коммунисты терпели поражения от армии Франко, усиление нацистской Германии и всеми ощущавшееся приближение новой большой мировой войны. На этом фоне в СССР активизировалась шпиономания, поиск внутренних врагов, первыми кандидатами в которые как раз и были «бывшие люди» («кулаки», священники, эсеры) и все их окружение — семьи, друзья, коллеги по работе.
Другая, не менее важная причина — собственно система управления, сложившаяся в СССР за 20 лет, прошедших со времен революции. В отсутствие каких-либо гражданских и политических свобод, в отсутствие реальных выборов в органы власти и свободы слова, главным способом проведения каких-либо социальных преобразований оставался террор.
Насилие стало привычным, репрессии хоть и пугали, но принимались как должное, как часть повседневности. В этом отношении события 1937 года уникальны только своими масштабами и интенсивностью — уже миновали и Красный террор, и коллективизация-раскулачивание, и организованный индустриализацией голод в Украине, Казахстане и Поволжье первой половины 1930.
Большой террор в этом смысле — просто еще одно уникальное событие в уже существовавшем ряду других.
Сколько всего было жертв? Почему часто говорят, что масштабы террора преувеличены?
За активный период Большого террора — с августа 1937-го по ноябрь 1938 года (когда был снят Ежов) — по политическим обвинениям были арестованы более 1 миллиона 700 тысяч человек. Из них более 700 тысяч были расстреляны.
И это нижняя статистическая планка — в тот же период люди по-прежнему высылались и депортировались «в административном порядке» (не менее 200 тысяч человек), сотни тысяч были осуждены как «социально-вредные элементы».
Множество формально уголовных статей того времени (например, наказания за опоздание или «прогул» работы) также могут трактоваться как политические по своей направленности. Все это позволяет добавить к статистике довоенного террора еще как минимум несколько сотен тысяч жертв.
Утверждения о «преувеличенных масштабах» террора 1937-1938 годов, как правило, связаны с двумя идеями.
Сомнению подвергается якобы «сфальсифицированная» статистика (хотя в настоящее время уже опубликованы многочисленные региональные «планы» по арестам, сталинские списки на расстрел, во многих регионах вышли Книги памяти, основанные на архивных данных), или — что встречается даже чаще — сама суть «политических» обвинений: многие считали, что если кого-то арестовали, значит было за что.
Ну не просто так же арестовывали? Наверняка кто-то был виновен!
Главной особенностью советского политического террора конца 1930-х являлась его принципиальная иррациональность и непредсказуемость. Этим он отличается, например, от часто сопоставляемого с ним нацистского террора.
Да, принадлежность к какой-либо из «неправильных» категорий граждан могла нести в себе угрозу — однако арестовывали и дворников, и машинистов, и домохозяек, и спортсменов, и художников; словом, кого угодно.
Лишь очень небольшой процент арестованных действительно занимались какой-то нежелательной деятельностью (является ли любое деяние, расходящееся с политикой партии, преступлением — отдельный вопрос). Все остальные принадлежали к обычному законопослушному гражданскому «большинству».
Поскольку следствие по делам зачастую велось с активным применением пыток — физическим насилием, угрозами семьям обвиняемых, «пыткой сном» (запрет спать днем и постоянные ночные допросы), — доля «признавшихся» была близка к 100 процентам. Признательные показания оставались важнейшим аргументом в пользу виновности человека — так же, как и показания уже арестованных или расстрелянных знакомых и коллег.
Правда ли, что чистки затронули в первую очередь само партийное руководство?
Из 1,7 миллиона политически репрессированных лишь около 100 тысяч так или иначе имели отношение к большевистской партии — это были или комсомольцы, или рядовые партийцы, или (их было немного) партийные начальники.
Безусловно, одной из задач в ходе террора для Сталина было уничтожение «старых большевиков» и революционеров, однако на практике многие из них уже к тому моменту были оттеснены на вторые и третьи роли и не составляли никакой реальной оппозиции в партии.
Идея о Большом терроре как терроре против партии появилась в хрущевское время, когда главными жертвами преступлений Сталина стремились объявить «верных ленинцев», попутно преуменьшая общий масштаб самих репрессий.
Почему в репрессиях винят Сталина, если доносили друг на друга сами граждане?
Еще один очень распространенный миф о репрессиях — «три (иногда говорят два, иногда — четыре) миллиона доносов».
Активное написание доносов было частью всеобщей политической истерии — без всяких сомнений они сыграли свою роль в массовых арестах, однако гораздо больше людей арестовывали просто по спискам, по заранее составленным и заверенным «планам», где фигурировали все «неблагонадежные» граждане разных уровней.
Кроме того, многие доносы писались под колоссальным психологическим давлением — уже на стадии следствия люди оговаривали своих близких, очень часто перед ними стоял выбор между возможностью (чаще всего иллюзорной) личного выживания и необходимостью подписать бумагу против другого человека. Доносы — это часть другого, ключевого вопроса: о гражданской ответственности всего общества за государственный террор. Признание сопричастности многих людей к его проведению очень важно, однако считать репрессии чистой «инициативой снизу» также не следует.
Сталин лично отдавал приказы о расстрелах или все-таки нет?
Разумеется, да. Из 383 списков, составленных на личное визирование членам Политбюро — так называемых «сталинских списках» — Сталин лично подписал 357. Общее количество осужденных по такому «списочному принципу» — 44,5 тысячи человек. Абсолютное большинство из них — расстреляно.
Кроме того, вся архитектура террора была выстроена самим Сталиным и его близким окружением, а проводились репрессии под его непосредственным контролем: он получал докладные записки о ходе арестных кампаний, сам добавлял в списки имена отдельных людей, а также читал протоколы следственных допросов.
Как была устроена система учета арестов и расстрелов?
В отличие от многих других более ранних репрессивных кампаний (Красного террора, раскулачивания) крупные операции Большого террора довольно хорошо задокументированы. Помимо уже упоминавшихся «сталинских списков», сохранились многочисленные шифровки с мест с просьбой уточнить или увеличить «планы» по арестам, которые спускались из центра.
Количество арестов фиксировалось, по количеству арестов отчитывались. Следователи вели между собой «социалистическое соревнование» по числу рассмотренных дел.
Наконец, на архивно-следственных делах арестованных в 1937-1938 годах стоит гриф «хранить вечно»: при желании каждый может пойти и прочесть подробности хода дел большинства арестованных (и реабилитированных) жертв Большого террора.
А бывало, что человека арестовывали, а потом понимали, что ошиблись и отпускали?
Истории о чудесных освобождениях и спасениях уже арестованных людей, как правило, относятся к 1920-м или первой половине 1930-х годов.
Сам ход следствия в 1937-1938 годах оправдания не подразумевал: у обвиняемого не было права ни на адвоката, ни на пересмотр дела (очень часто приговоры приводились в исполнение в один день с решением суда или «тройки» — внесудебного органа для вынесения приговоров).
Часть людей, арестованных при Ежове, были отпущены в 1939-м — иногда это называют «бериевскими амнистиями».
Тем, кому по каким-то причинам повезло не получить свой приговор к ноябрю 1938-го, иногда удавалось добиться пересмотра дела — особенно часто это происходило, если в деле менялся следователь или дело еще формально не было доведено до конца.
Впрочем, многие из этих сотен тысяч человек все равно были арестованы позднее — в ходе войны или сразу же после — в 1947-1948 годах, когда повторно арестовывались пережившие лагерь жертвы Большого террора.
Сколько человек наказали за участие в расстрелах? Вообще была ли какая-то система наказания чекистов?
По известной нам статистике, за год, прошедший после снятия Ежова, вместе с ним было арестовано около тысячи сотрудников НКВД.
Как и в самый жестокий момент коллективизации, террор был списан на «перегибы на местах», в нем обвинили конкретных исполнителей. И все равно далеко не все чекисты были наказаны или хотя бы отстранены от должности.
Многие из активных исполнителей Большого террора продолжали работать в ходе войны, получали военные награды за «политическую работу в армии» и вернулись с войны героями.
Людей, конечно, жалко, но ГУЛАГ хотя бы был эффективным?
Мы говорим о гигантской и очень многосоставной системе, сформировавшейся не в 1937-м, а гораздо раньше, на рубеже 1920-1930-х годов. ГУЛАГ состоял не только из политических заключенных, там же были и уголовники — а также и охранники, и лагерное начальство. Это одновременно и грандиозная биржа труда, и машина массового убийства.
Время Большого террора в лагерях также связано с массовыми расстрелами, с очень тяжелыми условиями для выживания заключенных (хуже в некоторых местах было только в войну — когда совсем не было продовольствия).
Можно, конечно, начать разбираться, когда построили больше, что было строить нужно, а что оказалось бесполезным — но все равно экономическая целесообразность ГУЛАГа остается вопросом этическим: какой именно коэффициент затраченного рабского труда и какое количество погибших людей кажется нам «эффективным» применительно к количеству построенных заводов или городов? Одновременно с этим сама экономика ГУЛАГа подробно проанализирована современными исследователями и ни в какой степени не выглядит «успешной» — подневольный труд вообще крайне редко бывает эффективнее свободного.
1937 год : феномен "большого террора" (I)
Если представить данные о массовых арестах и расстрелах в сталинском СССР в виде графика,
то получится кривая линия, которая в отдельные периоды образовывала высокую волну.
Иначе говоря, если в целом государственный террор был огромным во все годы правления Сталина, то в отдельные периоды он был чрезвычайно огромным и чрезвычайно жестоким. К числу таких периодов относится «большой террор» 1937-1938 гг., печальный юбилей которого, 80 лет, пришелся на этот год.
Трудно представить себе нашего соотечественника, который бы не слышал чего-либо о 1937-м. Другое дело, что каждый вкладывает в это понятие собственное содержание. Многое зависит
от политических пристрастий и уровня информированности. Долгое время по поводу «большого террора» 1937-1938 гг. спорили также историки. Однако теперь профессиональная историография достигла высокого уровня согласия, основанного на глубоком исследовании архивов.
Для понимания новых качеств, которые приобрели наши знания, полезно сопоставить концепцию 1937 г., сформулированную при Хрущеве, и нынешнюю.
«Разоблачение культа личности Сталина» при Хрущеве было политической кампанией, которая оставила глубокий след в историческом сознании нашего общества.
Вслед за Хрущевым многие до сих пор рассматривают «большой террор» как уничтожение элит – партийных работников, инженеров, военных, писателей и т. д.
На самом деле все было совсем не так. Как показали современные исследования, в 1937-1938 гг. были арестованы по крайней мере 1,6 млн человек, из них более 680 000 расстреляны.
Руководящих работников разных уровней среди них было несколько десятков тысяч.
Жертвами террора были простые советские люди, не занимавшие должностей и не состоявшие в партии.
Выяснение реальной численности жертв – принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора». Прежде всего, поражают его масштабы. С учетом того, что наиболее интенсивно репрессии применялись чуть больше года (август 1937 – ноябрь 1938 г.
), получается, что каждый месяц арестовывались около 100 000 человек, из них расстреливались – более 40 000. До открытия архивов эта невероятная концентрация насилия и жестокости казалась хаотичной, а ее механизмы необъяснимыми. Однако в 1992 г.
стали доступны документы, которые показали, что террор 1937-1938 гг. планировался так же, как все остальное в советской системе. На убийство людей составлялись и утверждались такие же государственные планы, как на производство стали или детских игрушек.
Дальнейшие исследования в архивах позволили детально изучить всю цепочку террора, сверху донизу.
Коротко говоря, документы фиксируют в «большом терроре» две неравномерные части. Первую, сравнительно незначительную, составляло уничтожение элит. Оно проводилось через обычные судебные инстанции, которые получали прямые указания от высшего руководства страны о приговоре – расстрел или заключение в лагерь.
Известны, например, 383 списка на аресты и расстрелы 40 000 советских руководящих работников, утвержденные Сталиным и его соратниками. На основании этих списков суд выносил свои формальные приговоры.
Вершиной системы уничтожения «номенклатуры» и старых большевиков были известные московские открытые процессы против Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других видных партийцев.
Вторую часть «большого террора» составляли так называемые «массовые операции». Именно они, охватив более миллиона человек, сделали террор 1937-1938 гг. «большим».
Исследованию массовых операций историки за последние годы уделили значительную часть своих усилий. В результате было доказано, что решения о проведении массовых операций, несомненно, принимались руководством страны (точнее, Сталиным). Самая крупная из массовых операций, против так называемых «антисоветских элементов», готовилась в июне-июле 1937 г.
, а началась в августе.
Основная идея операции состояла в том, чтобы ликвидировать физически или изолировать в лагерях те группы населения, которые сталинский режим считал потенциально опасными – бывших «кулаков», бывших офицеров царской и белой армий, священнослужителей, бывших членов враждебных большевикам партий – эсеров, меньшевиков и многих других «подозрительных».
На протяжении многих лет в советских органах госбезопасности вели учет таких «враждебных» категорий. Летом 1937 г. было решено не просто учитывать и периодически арестовывать «подозрительных», как это делось раньше, но полностью избавиться от них.
С этой целью 30 июля 1937 г. Политбюро утвердило оперативный приказ наркома внутренних дел № 00447.
Все репрессируемые «антисоветские элементы», согласно приказу, разбивались на две категории: первая — подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая – подлежащие заключению в лагерь или в тюрьму на срок от 8 до 10 лет.
Каждой области, краю и республике в приказе доводились планы на репрессии по каждой из двух категорий. Всего на этом первом этапе было предписано арестовать около 270 000 человек, из них более 70 000 – расстрелять (в том числе 10 000 заключенных в лагерях).
Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи «врагов народа». Для решения судьбы арестованных в республиках, краях и областях создавались внесудебные органы – «тройки».
Как правило, в их число входили нарком или начальник управления НКВД, секретарь соответствующей партийной организации и прокурор республики, области или края. «Тройки» получили чрезвычайные права. В пределах планов-лимитов, утвержденных в Москве для данной области или республики, «тройки» выносили приговоры и отдавали приказы о немедленном приведении их в исполнение, включая расстрел,
без обжалования.
Важно подчеркнуть, что приказ № 00447, на основе которого в последующие полтора года проводилась значительная часть репрессий, содержал в себе положения, которые фактически нацеливали местных руководителей и чекистов на эскалацию террора.
Он давал им право запрашивать у Москвы дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. По законам сталинской системы такое «право» фактически означало обязанность. Действительно, уже в первый период реализации приказа № 00447 заложенный в нем механизм дополнительных лимитов привел к радикализации террора.
На практике это происходило так. После проведения первых арестов
на основании картотек учета «антисоветских элементов», которые были во всех отделениях НКВД, проводилось «следствие». При помощи жестоких пыток, описание которых может составить предмет специальной работы, у арестованных выбивали показания об их участии в «антисоветских организациях». Эти «признания» давали адреса для очередных арестов. Новые арестованные
под пытками называли новые фамилии. Такой механизм мог действовать бесконечно.
Это, однако, не означало, что местные исполнители террора вышли из-под контроля центра. Они должны были запрашивать – и запрашивали – разрешение Москвы на дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. Без согласия Москвы массовая операция неизбежно прекратилась бы. Однако Москва почти всегда санкционировала новые цифры и планы.
Как свидетельствуют архивы, этим занимался лично Сталин. Сохранилось значительное количество телеграмм Сталина, подписанных им решений Политбюро, а также его указаний Ежову о выделении дополнительных лимитов на репрессии и об активизации чистки.
Материалы, сохранившиеся в личном фонде Сталина, показывают, что руководство репрессиями в 1937-1938 гг. занимало значительную часть времени диктатора. Например, он самым внимательным образом прочитывал многостраничные протоколы допросов, регулярно доставлявшиеся ему из НКВД.
О состоянии Сталина в этот период свидетельствуют многочисленные пометы и резолюции, которые он оставлял на протоколах допросов, а также на различных докладных записках НКВД и телеграммах. По мере прочтения документов Сталин давал указания об аресте тех или иных людей и рассылал красноречивые уточняющие распоряжения: «Красноярск. Крайком.
Поджог мелькомбината должно быть организован врагами. Примите все меры к раскрытию поджигателей. Виновных судить ускоренно. Приговор – расстрел»; «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям»;
«Т. Ежову. Дмитриев (начальник управления НКВД по Свердловской области – О. Х.) действует, кажется, вяловато. Надо немедля арестовать всех (и малых и больших) участников «повстанческих групп» на Урале»; «Т. Ежову. Очень важно. Нужно пройтись по Удмуртской, Марийской, Чувашской, Мордовской республикам, пройтись метлой»; «Т. Ежову.
Очень хорошо! Копайте и вычищайте и впредь эту польско-шпионскую грязь»; «Т. Ежову. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне армии сохранилось у нас немало.
Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел его получить и поскорее Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и Азербайджане?». Подобные примеры можно приводить долго. В завершение этого короткого обзора уместно отметить, что в 1937-1938 гг.
Сталин впервые перестал выезжать из Москвы в отпуск, хотя в предшествующие 14 лет ежегодно проводил на юге несколько месяцев летом и в начале осени. Организация террора занимала все мысли и силы.
В результате давления центра и встречной инициативы на местах масштабы террора нарастали. Результат арестов и расстрелов по операции против «антисоветских элементов» по приказу
№ 00447 в несколько раз превысил первоначально намеченные планы. По похожему сценарию проводились другие массовые операции – против «национальных контрреволюционных контингентов» или «национальные операции». Их также планировали и контролировали из центра.
Сводные списки осужденных «национальных контрреволюционеров», так называемые «альбомы», составлялись на местах и посылались на утверждение в Москву. Более десятка таких операций обрушились на советских граждан разных национальностей – поляков, немцев, румын, латышей, эстонцев, финнов, греков, афганцев, иранцев, китайцев, болгар, македонцев.
Особая операция проводилась против так называемых «харбинцев», бывших работников Китайско-Восточной железной дороги, вернувшихся в СССР после вынужденной продажи КВЖД Японии в 1935 г.
Все эти категории населения рассматривались сталинским руководством как питательная среда для шпионажа и коллаборационизма. Под этим же предлогом было осуществлено сплошное выселение корейского населения Дальнего Востока. Депортации в Казахстан подверглись 170 000 советских корейцев.
В совокупности операции против «антисоветских элементов» и «национальные операции» составляли суть «большого террора». Именно эти операции придали репрессиям в 1937-1938 гг. особенно жестокий и массовый характер.
Открыв этот факт, историки задались естественным вопросом: в чем же была причина массовых операций, иначе говоря, в чем причины «большого террора»? Подчеркну еще раз: причины не сталинских репрессий вообще, а именно их всплеска
- в 1937-1938 гг., причины массовых операций, ареста более чем миллиона человек и расстрела
- более 680 000.
- Вокруг этого вопроса идут споры. О них, некоторых мифах и последствиях «большого террора» –
- в продолжении статьи.————————————-
Олег Хлевнюк (1959 г.р.) – Главный специалист отдела изучения и публикации документов Государственного Архива РФ, профессор кафедры отечественной истории XX—XXI веков исторического факультета МГУ (с 2011 г.), ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий, профессор школы исторических наук НИУ ВШЭ (с 2014 г.)
«Ведомости«, 29 июня 2017 года.===============================
1. Затёртое изображение Бухарина, Рыкова и Каменева на фотографии 1925 года (похороны Фрунзе)2. Приговор по делу Бухарина — Рыкова — Ягоды, март 1938 г. Газета «Правда» № 72 (7397)
от 14 марта 1938 г.
Загрузка...
