1 декабря 1934 года Сергей Миронович Киров, первый секретарь Ленинградского обкома ВКП (б), приехал в Смольный. В этот день планировалось его выступление в Таврическом дворце, в обкоме его не ждали, о визите знал только комендант Смольного Александр Михальченко.
Сергей Миронович поднялся на третий этаж и направился к своему кабинету — к нему вёл боковой коридор, отходивший от основного. Он был один; обычно первого секретаря сопровождал сотрудник охраны Смольного, а фактически личный охранник Юрий Борисов. И в этот раз он всё время был рядом, но на подходе к кабинету почему-то отстал.
Именно в небольшом боковом коридоре убийца и выстрелил Кирову в затылок.
Сергей Костриков — товарищ первый секретарь
Сергей Костриков родился в 1886 году в Уржуме, в Вятской губернии. Рано оставшись без родителей, он оказался в Доме призрения, при помощи местных благотворителей окончил Казанское низшее механико-техническое училище. Затем переехал в Томск, где вступил в РСДРП. Во время работы во Владикавказе, в местной газете «Терек», Сергей Костриков взял псевдоним Киров.
В 1920-е годы он работал в Грузии и Азербайджане, был Первым секретарём ЦК компартии Азербайджана. В 1926 году возглавил Ленинградский губернский комитет (обком) и горком партии и Северо-Западное бюро ЦК ВКП (б). В Ленинграде вёл идеологическую борьбу с оппозицией, занимался восстановлением городского хозяйства.
К концу 1934 года Киров был избран членом Оргбюро ЦК и секретарем ЦК ВКП (б), так что, скорее всего, период его работы в Ленинграде заканчивался. Впереди был переезд в Москву.
Существует немало свидетельств того, что Кирова и Сталина связывала близкая дружба. В воспоминаниях Светланы Аллилуевой читаем: «Сергей Миронович Киров был большим другом нашей семьи давно, наверное, ещё с Кавказа. Знал он отлично и семью дедушки, а маму мою очень любил После маминой смерти (1933 г.) Киров с отцом ездили отдыхать летом в Сочи и брали меня с собой.
Осталась куча домашних, безыскусных фотографий тех времен. Вот они передо мной: на неизменном пикнике в лесу; на катере, на котором катались вдоль побережья; Киров в сорочке, в чувяках, по-домашнему, отец в полотняном летнем костюме. Киров был ближе к отцу, чем все Сванидзе, чем все родичи, Реденс, или многие товарищи по работе, Киров был ему близок, он был ему нужен».
Сергей Киров и Иосиф Сталин. (history.syktnet.ru)
- Так что не удивительно, что сразу после убийства Кирова появилось Постановление ЦИК и СНК СССР «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов». В нём, в частности, говорилось:
- «Предложить следственным властям вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком.
- Предложить судебным органам не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания из-за ходатайств преступников данной категории о помиловании, так как Президиум ЦИК Союза не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению.
- Предложить органам НКВД Союза ССР приводить в исполнение приговора о высшей мере наказания в отношении преступников названных категорий немедленно по вынесении судебных приговоров».
- Таким образом, убийство Кирова положило начало Большому террору, периоду массовых репрессий, в ходе которых было осуждено около полутора миллионов человек.
Леонид Николаев, или Кто убийца?
Через три дня после убийства Кирова в ходе допроса комендант Смольного Александр Михальченко достаточно подробно воспроизвёл последовавшие за покушением события.
Дежурный Архип Бравый сообщил, что на третьем этаже были выстрелы.
Когда Михальченко прибежал на место, то увидел, что два человека лежат на полу, а вокруг уже собрались сотрудники и представители администрации Смольного, а также секретарь Кирова.
По словам Михальченко, все были уверены, что убийца, который лежал рядом с Кировым, покончил с собой. Когда он зашевелился, его быстро перенесли в соседнюю комнату и связали.
Задержанным оказался Леонид Николаев, бывший инспектор управления Наркомата рабоче-крестьянской инспекции Ленинградской области.
То, что стрелял именно он, сомнений не вызывало: при обыске у Николаева обнаружили наган с пятью патронами и двумя стреляными гильзами в барабане. Но вот кто стоял за ним, до сих пор вызывает споры и сомнения.
Убийство Кирова, версия 1: личная
Достаточное распространение получила версия о том, что Николаев был убийцей-одиночкой и руководствовался исключительно личными мотивами.
Якобы он хотел отомстить Кирову, который имел любовную связь с Мильдой Драуле, женой Николаева.
Женщина работала в одном из секторов обкома, была знакома с первым секретарём, но то, что их связывали близкие отношения, никак достоверно не подтверждается. В основном об этом свидетельствуют сплетни и слухи.
Тем не менее, Драуле задержали уже через 15 минут после убийства, а в марте 1935 года расстреляли. Как соучастница была расстреляна и сестра Мильды Ольга.
Также известно, что, будучи уволенным с работы и исключённым из партии, Николаев писал множество писем в разные инстанции, в том числе и лично Кирову. Жаловался буквально на всё — в письме Калинину от октября 1934 года находим такие слова: «Быть может, дальше я сверну с пути, но теперь я не нахожу в этом греха.
Одно то, что я сижу пять месяцев без работы — многое значит. Я взывал о помощи не один раз, но никто не обращает внимания, все ставят один и тот же штамп — в дело!» Более того, в середине октября 1934 года охрана задержала Николаева с оружием возле дома Кирова, однако после предъявления документов на наган его отпустили.
Так что мотив мести за увольнение и исключение из партии тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Убийство Кирова, версия 2: террористы-подпольщики
Всего через три недели после убийства Кирова в «Правде» появляется сообщение об окончании предварительного расследования. Оно установило, что «Николаев, совершивший 1-го сего декабря в Смольном своё гнусное преступление, являлся членом террористической подпольной антисоветской группы, образовавшейся из числа участников бывшей зиновьевской оппозиции в Ленинграде».
Похороны Кирова. (pastvu.com)
Главной целью преступников, как выяснило следствие, была дезорганизация работы советского правительства и изменение внешней политики «в духе зиновьевско-троцкистской платформы».
Военной Коллегии Верховного суда были преданы, помимо Николаева, ещё 13 человек, принадлежность которых к зиновьевской оппозиции установили в ходе следствия. 29 декабря 1934 года всем был вынесен смертный приговор, приведённый в исполнение в тот же день.
Зиновьева и Каменева расстреляли в августе 1936 года по делу об Антисоветском объединённом центре.
В своей обвинительной речи прокурор Вышинский завил, что убийство Кирова форсировали Троцкий и Зиновьев, а Каменев непосредственно вёл переговоры об организации покушения.
Также «троцкистско-зиновьевский центр» готовил, по данным Вышинского, покушения на Сталина, Ворошилова, Жданова, Кагановича и Орджоникидзе.
Убийство Кирова, версия 3: месть Сталина
В январе-феврале 1934 года в Москве прошёл XVII Съезд ВКП (б), который позже назвали «Съездом расстрелянных» — больше половины его делегатов подверглись репрессиям. На нём были избраны члены Центрального комитета ВКП (б), по официальным данным, Сталин получил 3 голоса против, Киров — 4 голоса.
Убийство Кирова без конспирологии
Анастас Микоян, Сергей Киров и Иосиф Сталин (слева направо) на одном из партийных съездов / РИА Новости
Руководитель второй советской столицы Сергей Киров был убит в штаб-квартире ленинградских большевиков Смольном 1 декабря 1934 г. После покушения на Ленина в 1918 г. это единственный успешный теракт против высшего советского лидера.
Однако особый интерес историков к гибели Кирова определяется не этим. После выстрела в Смольном произошло новое ужесточение репрессий, что нередко рассматривают как непосредственную предпосылку Большого террора 1937–1938 гг. и окончательного утверждения сталинской диктатуры.
Явные политические выгоды, которые извлек из убийства Кирова Сталин, породили подозрения по поводу его причастности к организации этого теракта, тем более что в ходе хрущевской десталинизации Кирова начали рассматривать чуть ли не как лидера антисталинского крыла в партии.
И такие предположения можно встретить до сих пор…
1 декабря вечером в Ленинграде в Таврическом дворце должно было состояться собрание партийного актива с докладом Кирова о предстоящей отмене карточной системы. В этот день с утра он готовился к докладу. Около 16 часов вызвал машину и отправился в Смольный.
Киров вошел в здание через центральный подъезд и поднялся на третий этаж, пошел по главному коридору и повернул налево в маленький коридор к своему кабинету. Обязанность сопровождать Кирова в его передвижениях внутри Смольного лежала на охраннике Михаиле Борисове. Он следовал в некотором отдалении.
Когда Киров свернул в маленький коридор, Борисов еще некоторое время шел по главному коридору, упустив охраняемого из виду.
В тот же день, 1 декабря 1934 г., бывший работник Ленинградского обкома ВКП(б), член партии Леонид Николаев готовился застрелить Кирова. Изначально план Николаева состоял в том, чтобы попытаться убить Кирова на предстоящем собрании в Таврическом дворце. Но чтобы попасть туда, нужен был пригласительный билет.
За ним Николаев и отправился в Смольный, надеясь на помощь знакомых. В Смольный он беспрепятственно прошел по партийному билету. Это была обычная практика. Слоняясь по коридорам, Николаев неожиданно увидел Кирова и решил привести свой план в действие немедленно. Он свернул в маленький коридор, подбежал и выстрелил Кирову в затылок.
Тут же Николаев попытался покончить с собой, но ему помешали.
Рано утром 2 декабря специальным поездом в Ленинград прибыл Сталин. В тот же день он вместе с другими членами московской комиссии допрашивал Николаева.
В декабре 1934 г. Николаеву было 30 лет. Он родился в рабочей семье в Петербурге. Рано потерял отца. Семья жила в нужде. Леонид, болевший рахитом, до 11 лет не мог ходить. Сохранившиеся материалы призывов на военную подготовку зафиксировали болезненность 20-летнего Николаева и его низкий рост – около 150 см.
Благодаря «правильному» социальному происхождению Николаев попал на работу в комсомол, вступил в партию, что открыло путь для занятия хороших должностей, в том числе в Ленинградском обкоме партии, где он позже убил Кирова. Однако склонный к конфликтам Николаев нигде не задерживался надолго.
В последние месяцы перед терактом он слонялся без работы, писал жалобы в разные инстанции, вынашивал планы мести.
Свою роль в нарастании отчаянных настроений Николаева играли отношения в семье. С будущей женой, Мильдой Драуле, Николаев познакомился на комсомольской работе. Судя по всему, это была привлекательная молодая женщина.
В отличие от Николаева ее карьера на технической должности в аппарате Ленинградского обкома складывалась благополучно. С 1930-х гг. и до сих пор широкое распространение имеет версия об интимных отношениях между Кировым и Драуле.
Она подкрепляется рядом косвенных свидетельств.
Несомненно, Сталину сообщили основные данные о служебно-партийных злоключениях Николаева и, скорее всего, проинформировали по поводу Драуле. Версию террористического акта озлобленного и не вполне вменяемого одиночки, несомненно, подкреплял сам облик Николаева.
Перед членами московской комиссии он предстал вскоре после сильного истерического припадка. Находившийся вместе со Сталиным Вячеслав Молотов запомнил Николаева таким: «Замухрышистого вида Невысокий. Тощенький…
Я думаю, он чем-то был, видимо, обозлен обиженный такой».
Однако версия психически неуравновешенного убийцы-одиночки не могла устроить советских лидеров. Еще до выезда в Ленинград на встречах в Кремле была согласована официальная трактовка события. Советские газеты сообщили, что Киров погиб «от предательской руки врага рабочего класса».
Ничего удивительного в этом не было.
От чьей еще руки мог погибнуть член сталинского Политбюро? От руки обиженного, психически нездорового члена партии? От руки обманутого мужа? Сказать правду означало дискредитировать не только Кирова, но и весь режим, неспособный защитить своих вождей от случайного выстрела не вполне нормального одиночки.
Перед возвращением в Москву вечером 3 декабря Сталин дал поручение сфабриковать дело о причастности Николаева к организации бывших оппозиционеров, сторонников Григория Зиновьева, «вотчиной» которого в 1920-е гг. был Ленинград. С формально юридической точки зрения поставленная Сталиным задача была невыполнима.
Николаев не только никогда не состоял в оппозициях, но даже не проходил по оперативным материалам НКВД как сочувствовавший оппозиционерам. Но чекисты старались. Руководил делом Сталин. За время следствия ему было направлено около 260 протоколов допросов арестованных и большое число спецсообщений.
Как свидетельствуют документы, Сталин лично определил сценарий судебных заседаний и составы групп подсудимых по делу Кирова.
В конце 1934 – начале 1935 г. были проведены судебные процессы. Десятки бывших оппозиционеров, к которым присоединили Николаева, приговорили к расстрелу или к заключению. Трагически сложилась также судьба родственников Николаева.
Почти все они – мать, две сестры Николаева, муж младшей сестры, жена брата Николаева, Мильда Драуле, ее сестра, муж сестры и даже сосед Николаева – были расстреляны или погибли в местах лишения свободы.
На арестованных тогда же бывших лидеров оппозиции Зиновьева и Льва Каменева возложили политическую и моральную ответственность за убийство Кирова. Все эти обвинения были грубо сфабрикованы.
Использование Сталиным убийства Кирова в своих интересах всегда вызывало большие подозрения. Многие обвиняли Сталина в организации этого теракта. До начала 1990-х гг. в литературе преобладала следующая версия событий.
Недовольный растущей популярностью Кирова, Сталин решил расправиться с ним, а затем использовать это убийство как повод для массовых репрессий. С этой целью Сталин дал прямое или косвенное поручение руководителю НКВД Генриху Ягоде.
Тот, в свою очередь, направил в Ленинград нового заместителя начальника управления НКВД Ивана Запорожца, который непосредственно на месте готовил теракт. На роль исполнителя был подобран Николаев. Его вооружили и всячески опекали.
Когда Николаева, пытавшегося осуществить теракт и до 1 декабря, задерживали сотрудники НКВД, Запорожец добивался его освобождения. После теракта «заговорщики» убрали охранника Кирова Борисова.
Нужно признать, что практически все из этих аргументов являются уязвимыми. Прежде всего, не ясны мотивы, по которым Сталин мог решиться на столь рискованный шаг.
Киров не составлял никакой политической конкуренции Сталину и был его верным клиентом.
Все предположения о желании части партийной номенклатуры снять Сталина с поста руководителя партии и заменить его Кировым не подкрепляются пока никакими документами.
Не слишком убедительны также более конкретные доводы. Начнем с оружия. Представление о том, что наличие револьвера у Николаева было фактом исключительной важности, неверно. В начале 1930-х гг.
еще не существовало строгих ограничений на владение оружием, особенно членами партии. Револьвер был приобретен Николаевым в 1918 г., когда страну буквально наводнило оружие.
Николаев владел им вполне легально в течение 16 лет.
Теперь о задержаниях Николаева сотрудниками НКВД до 1 декабря и его «чудесных» освобождениях. Документально установлен один такой инцидент, а не несколько, как иногда говорится в литературе. 15 октября 1934 г. Николаев был задержан у дома Кирова, но вскоре освобожден.
Судя по показаниям самого Николаева, в тот день он случайно встретил Кирова и его сопровождающих и пошел за ними до дома Кирова. Проверив документы, Николаева отпустили. После убийства Кирова этот факт, зафиксированный в сводках происшествий, специально расследовался.
Сотрудники НКВД, освободившие Николаева, объяснили свой поступок просто и убедительно. Личность Николаева была вполне установлена. Он предъявил партбилет, а также старые удостоверения о работе в Смольном.
Поэтому попытка Николаева подойти к Кирову с просьбой о предоставлении работы была признана не возбуждающей подозрения.
Одно из центральных мест в версии заговора против Кирова занимает гибель охранника Борисова. Знаменитое отставание Борисова от Кирова, которое позволило Николаеву совершить выстрел, при внимательном изучении фактов не выглядит столь уж таинственным.
Представьте себе 53-летнего охранника, который служит у Кирова с 1926 г., с момента перевода Кирова в Ленинград. Все эти годы изо дня в день он неотступно следует за хозяином, который не любил, когда охранники подходили слишком близко.
1 декабря в коридоре Смольного Борисов, как обычно, держался на расстоянии.
2 декабря Борисова решила допросить московская комиссия. Его срочно отправили в Смольный. Все легковые машины были в разгоне (факт вряд ли неожиданный, если учесть приезд в Ленинград огромного десанта из Москвы), и Борисова повезли на грузовике. Автомобиль оказался неисправным. Водитель потерял управление и въехал в один из домов.
Борисов, сидевший как раз у того борта машины, который врезался в стену, ударился об эту же стену головой. Не приходя в сознание, он скончался в госпитале. В основном такую картину рисуют данные расследований и экспертиз, проведенные в разное время. Сторонники версии заговора отрицают случайность аварии.
При этом без ответа остается главный вопрос: каким образом допрос Борисова Сталиным мог угрожать «заговорщикам»?
В общем, пока версия об участии Сталина в убийстве Кирова не поддерживается большинством историков. Она исходит из того, что извлеченная выгода является главным доказательством причастности.
Она отрицает возможность случайностей и обычной бестолковщины. Хотя именно такие предположения, учитывая все обстоятельства теракта в Смольном, напрашиваются в первую очередь.
Самому Кирову и заинтересованности в его смерти Сталина придается преувеличенное, не подкрепленное фактами значение.
На самом деле значение имели последующие события. Вопреки распространенной точке зрения, чрезвычайного всплеска террора после убийства Кирова не наблюдалось. И в 1935-м, и в 1936 г.
, несмотря на высылку многих тысяч «подозрительных» жителей Ленинграда и аресты бывших оппозиционеров, репрессии не достигли того уровня жестокости, который наблюдался до убийства Кирова, в период коллективизации и голода.
Лишь постепенно, два с половиной года спустя, наступила ужасная развязка – Большой террор 1937–1938 гг. Убийство Кирова было только одним, не самым важным и вовсе не обязательным элементом этой эскалации государственного насилия.
Автор — историк, профессор Высшей школы экономики, автор книги «Сталин. Жизнь одного вождя»
Начало большого террора — МК
В последние годы убийство Кирова, совершенное 80 лет назад, 1 декабря 1934 года, превратили в скабрезно-авантюрный сюжет, раскрашенный пикантными подробностями. Обезумевший от ревности муж-неудачник Леонид Николаев, потерявший хлебную должность мелкий партийный функционер, застает жену в момент супружеской измены и стреляет в соперника, хозяина города и всего края…
Что тут особенного?
Особенное состоит в том, что выстрел, прозвучавший в Смольном, стал трагедией всей страны.
До убийства Кирова в стране — относительная стабильность. Безжалостная расправа с крестьянством (раскулачивание) привела к голоду и заставила сменить тактику. Да, в стране диктатура.
Не только недавние соперники, но и просто несогласные с курсом лишились своих постов. Политической жизни больше нет. Но чекисты проявляют умеренность: сидишь тихо — тебя не трогают.
Люди уходили в работу, в частную жизнь.
После убийства Кирова все переменилось! Начался Большой террор, который через год с небольшим, в 1936-м, достигнет своего пика. Что же произошло?
Начальник госбезопасности Генрих Ягода намеревался обвинить в убийстве Кирова белую эмиграцию. Сталина эмигранты не устраивали. Он сразу же назвал других организаторов преступления — зиновьевцев и каменевцев: это внутренний враг. Вызвал секретаря ЦК Николая Ежова и распорядился:
- — Ищите убийц среди зиновьевцев.
- Чекисты, не уловившие замысел вождя, сомневались. Злой Сталин позвонил Ягоде:
- — Морду набьем.
Но не было никаких зиновьевцев-каменевцев! Бывшие оппоненты Сталина мечтали только об одном: чтобы о них забыли. Заместитель Ленина в правительстве Лев Каменев работал директором Института мировой литературы. Бывший председатель исполкома Коминтерна Григорий Зиновьев писал детские сказки. Но какое это имело значение? Виновные были установлены — до следствия и суда.
К моменту убийства Кирова уже была подготовлена законодательная база, позволявшая развернуть массовые репрессии. Не хватало повода.
За полгода до выстрела в Смольном в «Положение о государственных (контрреволюционных) преступлениях» включили статьи об измене Родине. Наказание — расстрел. Приняли закон об усилении ответственности за сохранение государственной тайны — небрежное обращение с секретной бумагой грозило двенадцатью годами в лагере.
За месяц до убийства Кирова учредили Особое совещание при народном комиссаре внутренних дел. Это совсем упростило жизнь аппарату госбезопасности. Судебный процесс даже в сталинские времена требовал соблюдения минимальных формальностей. А тут — никакого суда. Сами выносили приговор и сами его исполняли.
В декабре 1934 года понадобился только один указ, чтобы начала действовать вся система репрессивных законов. 4 декабря газеты его напечатали: дела обвиняемых в терроризме вести в ускоренном и упрощенном порядке, прошения о помиловании по таким делам не принимать, приговоренных к высшей мере наказания — казнить сразу.
Назначенный наркомом внутренних дел Ежов доложил Сталину:
— Стрелять придется довольно внушительное количество. Понятно, что никаких процессов устраивать не надо. Все можно сделать в упрощенном порядке по закону от первого декабря, и даже без формального заседания суда.
В обществе не осталось никаких защитных механизмов. Мораль и нравственность — раздавлены тотальным лицемерием. Сажали и жен расстрелянных. Детей их ждала печальная судьба: тех, кто постарше, отправляли в исправительно-трудовые колонии, маленьких — отдавали в детские дома.
Впоследствии Молотова, который тогда был главой правительства, спрашивали: почему репрессии распространялись на женщин и детей?
— Что значит — почему? — удивился наивному вопросу Вячеслав Михайлович. — Они должны быть в какой-то мере изолированы. А так, конечно, они были бы распространителями жалоб всяких… И разложения в известной степени.
Не хотели, чтобы жены и дети репрессированных, оставаясь на свободе, жаловались соседям и коллегам, рассказывали, что их мужья и отцы невиновны. Сеяли сомнения в правильности сталинских решений.
Особенность Большого террора состояла в его неизбирательном характере. В лагерь или на тот свет отправлялись и самые преданные слуги режима, обожествлявшие вождя. Когда за ними захлопывалась дверь камеры, им казалось, что это ошибка или козни обманывающей хозяина свиты. Но такова была система.
Смысл репрессий, всесоюзной зачистки, говоря современным языком, заключался в тотальности. Никаких исключений! Дела заводятся на всех, в любой момент каждый может быть арестован. И никто не мог знать, кто станет следующим. То, что начиналось как ликвидация давних оппонентов, превратилось в политику «сплошной ликвидации». Она достигла невероятных масштабов и проводилась с особой жестокостью.
Арестованные не выдерживали пыток — даже такие крепкие, как бывший балтийский матрос Павел Дыбенко или маршал Василий Блюхер, умерший в камере от избиений.
Ежов нравился Сталину тем, что не гнушался черновой работой. Один из следователей секретно-политического отдела НКВД рассказывал товарищам, как к нему в кабинет зашел нарком. Спросил, признается ли подследственный.
— Когда я сказал, что нет, Николай Иванович как развернется — и бац его по физиономии. И разъяснил: «Вот как их надо допрашивать!»
Как-то Ежов приехал в ЦК с Лубянки. Один из членов Политбюро заметил у него на гимнастерке пятна крови:
— Что случилось?
— Такими пятнами можно гордиться, — ответил Ежов. — Это кровь врагов революции.
Пытали не всех. Высокопоставленным арестованным объясняли, что надо помочь следствию, тогда появится шанс на снисхождение. Арестованные искали объяснения происходящему и, видимо, приходили к выводу, что Сталину в силу высших государственных интересов понадобился показательный процесс. В таком случае нужно выполнить его волю. Потом их помилуют.
Недавний замнаркома внутренних дел Георгий Прокофьев отказался подписать показания, сочиненные следователем. На допрос пришел Ежов. Прокофьев по привычке вскочил и вытянулся в струнку. Ежов по-свойски сказал ему:
- — Надо дать показания.
- Бывший заместитель наркома щелкнул каблуками:
- — Так точно!
И подписал невероятные выдумки, поверив, что Ежов его помилует. Прокофьева расстреляли вместе с теми, кого он еще недавно сажал…
Из всех явлений дикой природы массовый террор, последовавший за убийством Кирова, более всего напоминал сход лавины: она жертвы не выбирает. Поэтому «шли в расход» и люди, невероятно далекие от политической и общественной жизни, — рабочие, крестьяне, мелкие служащие и сами чекисты, которые отправлялись в топку вслед за своими жертвами.
И вот — главный вопрос: зачем Сталин все это затеял?
Такая система живет по своим законам. Периоды умеренности всегда вынужденные и очень короткие. Вождю нужно было вселить во всех страх, укрепить свою власть и сплотить народ. Без страха система не работала. Террор — самый действенный инструмент удержания страны в повиновении.
В годы Большого террора сменилось девять десятых высшей номенклатуры. Молодые люди без образования и особых достоинств совершали головокружительные карьеры. Конечно, они поддерживали репрессии! Всем обязанные Сталину, спешили доказать верность вождю.
После убийства Кирова и сам Сталин стал другим.
Члены Политбюро превратились просто в подручных. Исчезла необходимость ладить с товарищами, убеждать их в своей правоте. Не надо было завоевывать ничьи сердца, достаточно держать всех в страхе, сажая их жен или помощников. Зачем быть веселым и привлекательным? Единоличный хозяин страны мог позволить себе оставаться таким, каков он на самом деле.
И страна стала другой.
Телевидение еще не появилось. Главный метод пропагандистских кампаний — митинги и собрания, на которых градус эмоций поднимали так, что люди сами начинали требовать крови. И выходило, что уничтожение врагов — воля народа. Целые поколения воспитывались в атмосфере ненависти и неустанного выявления «пятой колонны».
Это были катастрофические годы для экономики, для науки и искусства. Высказать даже малую толику того, что чувствовали и ощущали думающие люди, было смертельно опасно. Интеллектуальное пространство жизни невероятно сузилось.
Отчего нам так не хочется все это вспоминать? Почему отчаянно сопротивляемся познанию прошлого и извлечению из него уроков?
Возможно, мы сейчас плохо представляем себе, сколько людей пожелало принять участие в уничтожении несуществующего внутреннего врага. Кто-то надеялся, столкнув другого в пропасть, спастись сам. Кто-то увидел, что репрессии открывают дорогу наверх, и спешил отличиться.
Если с семьями — это многие миллионы человек. Каково же сегодня осознать, что заслуженный дедушка или прадедушка был негодяем? А остальные молча позволили совершаться невероятным преступлениям.
Проще и спокойнее пребывать в уверенности, что в годы Большого террора пострадали только те, кто этого заслужил.
Из тех, кто был расстрелян или отправлен в лагерь за убийство Сергея Мироновича Кирова — помимо экзальтированного и болезненного человека по фамилии Николаев, — виновных не было ни одного…
Самое громкое убийство в истории СССР: что произошло в Ленинграде 85 лет назад
Ужаснуть или напугать Страну Советов в середине 1930-х непросто. И все же это удалось террористу-одиночке Леониду Николаеву, 1 декабря 1934 года разрядившему пистолет в руководителя партийной организации Ленинграда Сергея Кирова.
Один из всего четырех секретарей ЦК, Киров был ближайшим сподвижником Сталина. Если охрана не спасла главу города на Неве, в безопасности не мог себя чувствовать и вождь CCCР.
Историки спорят, не послужило ли убийство Кирова спусковым крючком Большого террора, развернувшегося в нашей стране в 1936–1938 годах.
Убийца с длинными руками
Отомстить за личную обиду — с такой мыслью 30-летний Леонид Николаев, бывший чиновник, потерявший работу, готовил убийство того, кого винил в своих бедах. Николаев трудился в районном комитете комсомола и в Институте истории партии, но однажды его карьера пошла вниз.
Не ужившись в коллективе, партиец едва не попал под трудовую «мобилизацию»: ему предложили место в глухой провинции, от которого он отказался. Николаев писал письма в адрес руководства СССР с одной просьбой: найти для него что-то более достойное.
Ответов не последовало, и вскоре расcвирепевший Николаев уверился: ждать их бессмысленно.
О мотивах Николаева известно из его дневника, до 2009 года хранившегося в архивах ФСБ под грифом «секретно». Знакомство с этим документом позволило историкам погрузиться во внутренний мир убийцы. «Он был больным человеком, под завязку набитым комплексами.
Изнутри его снедала мания величия — больше всего он желал занять высокий партийный пост. Но на деле даже выглядел жалко: маленького роста, с руками, свешивавшимися ниже колен.
Вдобавок Николаева отличали задержки в развитии: ходить он начал с огромным запозданием, позже всех остальных детей», — рассказал в разговоре с ТАСС главный научный сотрудник Института российской истории РАН Юрий Жуков.
Повредившийся в уме Николаев жил за счет супруги Мильды Драуле, содержавшей семью, состоявшую к тому времени уже из пяти человек. Злые языки приписывали Драуле любовную связь с Сергеем Кировым. Поговаривали, что у партийного руководителя, завзятого ловеласа, и его подчиненной отпуска совпадали с точностью до дня.
Однако, как следует из дневника, Николаев не мучился ревностью: в помраченном состоянии ума он блуждал по ноябрьскому Ленинграду, вынашивая планы не любовной, а личной и политической мести. К этому времени он уверился, что не только его судьба, но и судьба всей Советской страны при Кирове и Сталине приняла неправильный оборот.
Киров навстречу судьбе
Как сходятся сегодня историки, произошедшее 1 декабря завершило длительную цепь случайностей. Желая расправиться с Кировым, Николаев пробовал добыть билет на заседание актива партийных и советских работников, где должен был выступить ленинградский вождь.
Руководителю было чем похвастать перед горожанами: готовилась частичная отмена карточек на продукты питания. Из-за важности события получить пропуск на него было непросто. Николаев обивал пороги своих старых партийных знакомых, пока не дошел до Смольного.
Кирова в его официальной резиденции не было, так что Николаева спокойно пропустили внутрь по обычному партийному билету.
Тем временем события развивались стремительно: не получив желанного приглашения, Николаев вышел из Смольного на улицу, а Киров, которого не ждали на работе, в здание, наоборот, зашел.
Чиновник, передвигавшийся по городу на служебном автомобиле, в последний момент изменил свои планы, решив провести еще одно совещание перед выступлением. Партийный вождь уже успел переступить через порог, как настроение изменилось и у Николаева.
На декабрьском ветру ему стало холодно, и он решил вернуться в здание, просто чтобы согреться.
Дальнейшее известно из показаний самого убийцы, данных им следствию. «Поднявшись на третий этаж, я зашел в уборную, оправился и, выйдя из уборной, повернул налево.
Сделав два-три шага, я увидел, что навстречу мне по правой стене коридора идет Сергей Миронович Киров на расстоянии 15–20 шагов. Я, увидев Сергея Мироновича Кирова, остановился и отвернулся задом к нему, так что, когда он прошел мимо, я смотрел ему вслед в спину.
Пропустив Кирова от себя на 10–15 шагов, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его.
Когда Киров завернул налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора была пуста — я подбежал шагов пять, вынув на бегу наган из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз».
Тень Сталина
Упал и сам Николаев. Убийца попробовал свести счеты с жизнью, но пистолет дал осечку, после чего убийца не выдержал стресса: провалился в глубокий обморок. Когда к преступнику вернулось сознание, вокруг были сотрудники специальных служб.
Поначалу они не усмотрели в деле политических мотивов, но приехавший 2 декабря в Ленинград Сталин придал следствию совершенно иной оборот. Глава партии и государства потребовал отыскать в случившемся вину своих оппонентов — левых коммунистов-зиновьевцев.
Дело немедленно пошло по ложному следу: после заранее предрешенных разбирательств Николаева признали участником несуществовавшей контрреволюционной организации, якобы включавшей его родственников и знакомых.
Сам убийца, его супруга Мильда Драуле и подвернувшиеся под горячую руку люди, входившие в их круг общения, были расстреляны. Детей семейной пары отдали в Дом ребенка, настрого запретив рассказывать о родителях, которые были объявлены политическими преступниками.
Однако и после приговора дело о смерти Кирова долго оставалось на слуху.
Советский Союз полнился разговорами о причастности к убийству Сталина, якобы использовавшего Николаева с помощью ленинградских чекистов «в темную».
Родилась и другая версия — романтическая: согласно ей, преступник якобы узнал о любовных похождениях Кирова со своей супругой и решил отомстить. Как считают историки, ни одна из этих версий не подтверждается фактами.
«Версию об участии Сталина можно смело отмести, это домыслы. — говорит Юрий Жуков. — Что касается неверности супруги, то об этом многие знали. Хорошую квартиру, в которой они жили, Драуле и Николаев не могли бы получить просто так. Но будущего убийцу поведение жены не волновало. Он злился, что ему не давали поста, и зол был не только на Кирова, но и на всю партию».
Того же мнения профессор МГУ Олег Хлевнюк: «Дело Кирова дополнительно изучалось историками в 1980-и 1990-е, когда они были склонны, скорее, искать доказательства вины Сталина. Но ничего обнаружить не смогли.
Мотивы, которыми руководствовался Николаев, действительно были личными, но все же не романтическими. Есть основания считать, что Мильда Драуле и правда состояла в связи с Кировым: она постоянно оказывалась подозрительно близко от него.
Но ни это, ни, возможно, распространявшиеся слухи не сыграли ключевой роли. Основной мотив Николаева совершенно иной: это его несостоявшаяся карьера».
Большой террор
Другое историческое заблуждение, напрямую связанное со смертью Кирова, — более тонкого свойства.
В 1980-е годы в историографии утвердилась точка зрения, будто с убийства политика началась цепная реакция, приведшая к развязыванию в СССР Большого террора, а само преступление выступило в качестве спускового крючка. Некоторые факты свидетельствуют в пользу этого предположения.
Сразу после смерти Кирова в СССР утвердили упрощенный порядок ведения следствия по делам о террористических организациях. Судебные слушания разрешили проводить без участия сторон и вызова свидетелей, а расстреливать — сразу, в день вынесения приговора.
Провели и чистки: население Ленинграда в начале 1935 года сократилось на 35 тысяч человек — часть из них казнили, других отправили в лагеря и тюрьмы.
Однако между этими событиями и началом массовых репрессий в 1936–1937 годах прошло полтора-два года. Историк Олег Хлевнюк полагает, что связывать далеко отстоящие друг от друга обстоятельства воедино не стоит.
«Дело в том, что Ленинград относился к приграничным районам, а выселение людей из них проводилось не раз и до 1935 года. Все это подготавливало атмосферу для начала репрессий, но не более того. Непосредственные последствия убийства Кирова были гораздо более скромными: оно привело к новому витку внутрипартийных чисток.
Что касается упрощенного судопроизводства, то положение о нем активно использовалось во время Большого террора, однако ничто не мешало Сталину скорректировать законодательство в нужную сторону, даже если бы Киров оставался в живых.
На сегодняшний день представление о связи между убийством ленинградского партийного лидера и началом массовых репрессий — устаревшая точка зрения», — констатирует специалист.
Сталина убрать, но Кирова оставить
Судьбе было угодно распорядиться так, что в Советском Союзе культ Кирова пережил сталинский.
Пришедший к власти в 1950-е Никита Хрущев был заинтересован не только в критике предшествовавшей эпохи, но и в формировании привлекательной для большинства населения страны альтернативы.
На этом пути и пригодилась легенда о Сергее «Мироныче» Кирове — харизматичном и любимом ленинградцами партийном вожде, охотно выступавшем перед рабочими. Памятники Сталину убрали с улиц и площадей, а кировские оставили — они сохранились и до наших дней.
Желая пестовать добрую память о Кирове, Хрущев напрямую причислял его к жертвам политических репрессий. По этой версии Сталин якобы расправился с Кировым, видя в нем одновременно и личного, и политического противника.
«Сформировалась официальная точка зрения, по которой вокруг Кирова группировались здоровые силы партии, — Хрущеву важно было показать, что такие силы были, и они всегда противостояли культу личности Сталина», — замечает Хлевнюк.
Действительность прозаичнее. Ни личных, ни идейных разногласий между обоими вождями не прослеживается. Верный приверженец Сталина, Киров поддерживал его начинания, включая прокладку Беломорканала, которой руководил лично.
«Карать, не только карать, а карать по-настоящему, чтобы на том свете был заметен прирост населения благодаря деятельности нашего ГПУ», — звучали в 1930-е слова Кирова, дружбу которого с вождем никому не приходило в голову ставить под сомнение.
И все же ни на одном из своих постов больших успехов Киров не добился. Поэтому вполне вероятно, что если бы не смерть от руки психопата-одиночки, ленинградский сподвижник Сталина так и канул бы в Лету и не был бы слишком известен нашим современникам.
Игорь Гашков
Как зачищали Ленинград
Лев Лурье
Убийство в Ленинграде 1 декабря 1934 года Сергея Кирова (см. «Огонек» N 47 за 2014 год) запустило в стране маховик репрессий. Предвестниками Большого террора 1937-1938 годов стали «кировский поток» и операция «Бывшие люди»
По характеру и последствиям убийство Кирова напоминает поджог Рейхстага. Когда немецкий парламент в феврале 1933 года запалили, было объявлено, что виновен социопат, голландский коммунист Маринус ван дер Люббе.
Не дожидаясь результатов полицейского расследования, Гитлер объявил случившееся заговором немецких коммунистов, стоявших за спиной голландца.
КПГ запретили, рейхстаг принял «Закон в целях устранения бедствий народа и государства», вводивший нацистскую диктатуру.
Сталин рассматривал фюрера как умелого и хитрого политика, считал не зазорным использовать его опыт. После «ночи длинных ножей», когда по приказу Гитлера эсэсовцы уничтожили своих бывших товарищей штурмовиков, Сталин сказал на заседании политбюро: «Вы слыхали, что произошло в Германии? Гитлер, какой молодец! Вот как надо поступать с политическими противниками».
Убийца Кирова Леонид Николаев — это русский ван дер Люббе. А ответственными за теракт Николаева Сталин назначил зиновьевцев. Для ленинградской партийной организации это имело катастрофические последствия.
«Гнездо оппозиции»
Григорий Зиновьев начальствовал в «колыбели революции» 7 лет — с 1918 по 1925 год. Разногласий он не терпел — все, кто пытался с ним спорить, вынуждены были покинуть Петроград.
Поэтому, когда осенью 1925 года на поверхность вышли противоречия между Зиновьевым и большинством ЦК во главе со Сталиным, городская партийная организация по привычке единодушно поддержала своего, а не московского вождя. В отличие от троцкистов, большинство зиновьевцев стало оппозиционерами поневоле — они боялись Смольного больше, чем Кремля.
Депутатами XIV съезда ВКП(б), который должен был решить, кто прав — сталинцы или зиновьевцы, ленинградцы избрали сторонников Зиновьева и поддерживавших его в Москве Каменева, Сокольникова, Крупскую.
Когда потерпевшего поражение Зиновьева сняли из Ленинграда и выслали из города, новому местному вождю, Кирову, пришлось иметь дело с партийной организацией, которая выступала еще недавно единодушно против «генеральной линии». Впрочем, подавляющее большинство коммунистов сразу после XIV съезда раскаялось, признало допущенную ошибку. На помощь Кирову вернули тех, кого выслал Зиновьев.
Продолжавших оставаться в оппозиции перевели на периферийную работу, а с 1927 года они мыкались по ссылкам. Но подавляющее большинство низовой городской номенклатуры составляли те, кто в 1925 году послушно отрекся от зиновьевцев.
После убийства Кирова, однако, их лояльность была поставлена под вопрос. Это были партийные старожилы, в том числе знаменитые питерские рабочие, герои Октября, победители Юденича.
Чистку ленинградской партийной организации проводил новый первый секретарь обкома и горкома — Андрей Жданов.
29 декабря 1934-го расстреляли 14 участников вымышленного «ленинградского центра» — Леонида Николаева и его давних, часто случайных знакомых, некогда поддерживавших Зиновьева.
16 января 1935-го к заключению на сроки от 5 до 10 лет приговорили участников «московского центра» бывших вожаков «ленинградской оппозиции» Григория Зиновьева, Льва Каменева, Григория Евдокимова, Ивана Бакаева и других.
В тот же день особое совещание НКВД вынесло приговор 77 участникам мифической «группы Сафарова — Залуцкого». Все подсудимые были отправлены в политизоляторы и ссылку.
26 января Сталин подписал постановление политбюро о высылке на 3-4 года из Ленинграда на север Сибири и в Якутию 663 зиновьевцев. По этому же решению другую группу бывших оппозиционеров в количестве 325 человек перевели из Ленинграда на работу в другие районы. Понятно, что в 1937-1938 годах подавляющую часть этих людей расстреляли.
Теперь основу партийной организации составляли кировские кадры, всегда поддерживавшие Сталина. Киров стал своеобразным местночтимым святым: его именем назвали парк, Дворец культуры, военно-медицинскую академию, проспект, район и крупнейший в Ленинграде завод. Ему, первому после Ленина коммунистическому вождю, в 1938 году был поставлен памятник в Ленинграде.
Но, как выяснилось, и принадлежность к клану Кирова была смертельно опасной. В годы Большого террора черед дошел и до кировцев — их уничтожали систематически.
Были арестованы все семеро членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б) из Ленинграда, главы облисполкома и горисполкома. Из 154 делегатов XVII съезда партии, избранных от Ленинграда, только двое стали делегатами следующего, XVIII съезда.
Из 65 членов Ленинградского обкома партии, избранных 17 июня 1937 года, только девять переизбрали на следующей партконференции.
Ленинградское руководство тех лет предпочитало селиться в роскошном доме N 26-28 по Кировскому (прежде — Каменноостровскому) проспекту. Огромное здание, занимающее целый квартал, было построено Леонтием Бенуа незадолго до Первой мировой войны.
Здесь изначально предусматривались металлические перекрытия, паровое отопление, гаражи, лифты. Квартиры были просторными, но не пугающими воображение: 6-8 комнат.
В 1934-1938 годах в корпусе по Каменноостровскому проспекту НКВД арестовал обитателей 55 из общего числа 123 квартир.
Охота на «бывших»
1 декабря 1934 года один коммунист убил другого. При чем здесь бывшие дворяне, священники, купцы? Но именно по ним был нанесен жесточайший удар.
Из двух с половиной миллионов человек, живших в Петрограде в 1917 году, к 1921-му осталось полмиллиона. Процент потерь — больше, чем в блокаду. Правда, от голода и холода умерло меньше людей, большинство разъехалось по России или эмигрировало. Национализация, слом старых государственных учреждений, цензура, переезд столицы в Москву…
Стали «лишними людьми» присяжные поверенные, литераторы, лавочники, фабриканты, инженеры, чиновники, гвардейцы. Расстрелы, подвалы ЧК на Гороховой улице, уплотнение квартир, голод выгнали в эмиграцию всех, у кого оставались хоть какие-то средства и воля к жизни. Остались старые, немощные, нерешительные, готовые жить при любой власти.
Они превратились в «лишенцев» — не могли занимать «ответственные должности», были лишены продовольственных карточек и пенсий. Их детей выгоняли из старших классов школ, не принимали в вузы.
Репрессии против представителей «бывших эксплуататоров» не прекращались в 1920-1930-е годы: отправляли в Соловки или на расстрел бывших лицеистов, гвардейских офицеров, спиритов, участников религиозно-философских кружков, сотрудников Академии наук, краеведов, «инженеров-вредителей».
И хотя подавляющее большинство «лишенцев» не интересовалось политикой и панически боялось власти, на них по-прежнему глядели с подозрением.
В закрытом письме ЦК «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока», вышедшем в январе 1935 года, говорилось, в частности: «Ленинград является единственным в своем роде городом, где больше всего осталось бывших царских чиновников и их челяди, бывших жандармов и полицейских… Эти господа, расползаясь во все стороны, разлагают и портят наши аппараты». Так началась операция НКВД, получившая название «Бывшие люди».
Новый глава ленинградского НКВД Леонид Заковский писал в Москву: «Считаю абсолютно необходимым в целях очистки гор. Ленинграда переселить в отдаленные места Советского Союза 5000 семей «бывших людей». Всех совершеннолетних мужчин арестовать и подвергнуть быстрой оперативно-следственной обработке, распределить их между лагерем и ссылкой, семьи — сослать».
Даже наркому Генриху Ягоде это показалось крайностью, способной «дать пищу для зарубежной клеветнической кампании в прессе». Он считал необходимым арестовывать тех, «на кого имеются материалы о контрреволюционной работе», и ссылать только семьи ранее расстрелянных. Но именно Заковского поддержали Сталин и Жданов.
Операция «Бывшие люди» заняла месяц: с 28 февраля по 27 марта 1935 года. Главными источниками информации для чекистов стали доносы соседей, мечтавших получить жилплощадь «бывших», и адресные книги, изданные до 1917 года: старые петербуржцы жили обычно в одной из комнат своей бывшей квартиры.
За месяц из Ленинграда было выслано 39 тысяч «бывших». 4393 человека расстреляли, 299 — отправили в лагерь. Почти 70 процентов из репрессированных были старше 50 лет. Зато освободилось 9950 квартир и комнат.
Режиссер Любовь Шапорина записывала в своем дневнике: «В несчастном Ленинграде стон, и были бы еще целы колокола, слышен был бы похоронный звон. Эти высылки для большинства смерть. Высылаются дети, 75-летние старики и старухи. Ссылают в Тургай, Вилюйск, Атбасар, Кокчетав, куда-то, где надо 150 верст ехать на верблюдах, где ездят на собаках».
Кого-то из «бывших» в последний момент спасли высокие покровители. Особенно помогал академик Иван Павлов.
В восьми письмах к главе советского правительства Вячеславу Молотову он сумел добиться возвращения в Ленинград нескольких уже высланных семей: «Ручаюсь моею головою, которая чего-нибудь да стоит, что масса людей честных, полезно работающих, сколько позволяют их силы, часто минимальные, вполне примирившиеся с их всевозможными лишениями, без малейшего основания (да, да, я это утверждаю) караются беспощадно, невзирая ни на что, как явные и опасные враги правительства, теперешнего государственного строя и родины».
Судьба подавляющего большинства без вины виноватых бывших дворян ужасна. Работы по специальности в маленьких казахских и сибирских городках не было. Дети и старики быстро умирали от голода и отсутствия медицинской помощи. В 1937 году большинство доживших «глав семей» расстреляли.
Ленинград лишился сотен специалистов, высококультурных, как правило, блестяще знавших иностранные языки. Особенно много потерь претерпели Эрмитаж и другие музеи, Академия наук, университет, Публичная библиотека, издательства, театры, школы.
Этнические чистки
А террор только начинал разворачиваться. Следующими его жертвами стали национальные меньшинства. Сталин подозревал в возможном предательстве все те национальные группы, у которых имелось самостоятельное государство вне Советского Союза,— поляков, немцев, корейцев, латышей и т.д.
В Ленинграде и Ленинградской области после смерти Кирова первый массированный удар нанесли по финнам-ингерманландцам. В конце марта 1935 года было принято решение об «очищении пограничной зоны от кулаков и антисоветских элементов».
Провозглашать открыто, что речь идет о представителях одной определенной национальности, еще считалось неприличным. Фактически же «очищение» свелось к высылке из приграничных районов Ленинградской области 37 тысяч финнов и эстонцев.
«Немецкая», «польская» и другие национальные операции НКВД начнутся в 1937 году. В Ленинграде они будут особенно чувствительны — там давно сложившиеся, укорененные в городе национальные группы со своими церковными общинами, школами, газетами, клубами.
«Кировский поток» показал, что все живущие в Ленинграде находятся в особой зоне риска. В политической системе, складывавшейся в 1930-е, не могло быть неподконтрольных «центров силы». «Колыбель революции», бывшая столица, с ее многочисленными культурными институциями и трехмиллионным населением, представлялась аномалией, городом, лелеявшим реванш.
Ситуация в чем-то напоминала царствование Ивана Грозного, когда гнев царя обрушился на Новгород. Никто там и не думал об отделении, бунте, союзе с Польшей или Швецией. Но настораживало само существование прежде независимого центра, оставшаяся у его жителей память о минувшем величии.
Одна страна, один вождь, одна столица. Остальное — опасная помеха; убийство Кирова помогло от нее избавиться…
Загрузка...
