Потери и последствия блокады

В честь 75-й годовщины со дня полного снятия блокады Ленинграда «МИР 24» публикует истории трех женщин, чье детство пришлось на годы войны.

Этот январский день 75 лет назад подарил Ленинграду второе рождение: 27 января 1944 года город был полностью освобожден от фашистской блокады.

Освобожден от мучительного голода, холода и бесконечной череды смертей, прежде всего – детских. О точных цифрах говорить сложно, но, по примерным подсчетам, за годы блокады в Ленинградце умерло до 150 тысяч детей, многие из них были грудными.

С 20 ноября 1941 года паек ребенка, не достигшего 12 лет, составлял 125 граммов хлеба. У тех, кто в условиях чудовищного голода, сумел выжить и дожить до седых волос, до сих пор сохранилась эта привычка: за столом съедать весь хлеб до последней крошки. Они сами называют это «блокадный синдром».

По случаю годовщины снятия блокады в Московском Доме ветеранов войн и Вооруженных Сил 23 января прошел праздничный концерт. Корреспондент «МИР 24» встретилась с детьми блокады и выслушала истории, которые сложно воспринимать без слез.

Потери и последствия блокады

«На прогулке мы попадали под обстрел»

Елизавета Дмитриевна Перепеченко, 83 года

Я родилась в Ленинграде, и предки мои жили здесь с середины XIX века. В блокаду мне было шесть лет. У моей семьи очень грустная история. Папу забрали, когда мне было восемь месяцев, маму забрали в начале войны, в 1941 году.

Обоих забрали по доносу, оба впоследствии были реабилитированы. Папа вернулся, нашел меня после войны в детском доме, мама погибла. Только через 52 года я узнала, куда мама исчезла.

Она просто исчезла и все, ее прямо на работе забрали…

Я осталась с бабушкой. Когда она умерла, соседи меня, по счастью, отвели в детский сад. Это было летом 1942-го года: мне было уже семь лет, но тогда в школу шли с восьми. Так я стала ходить в садик, и меня оставили там больше, чем на год – я просто там жила постоянно. А потом, когда пошла в школу, меня уже перевели в детский дом.

У меня о нашем детском саде воспоминания хорошие. Знаете, как говорят: «Все лучшее – детям». Так вот, тогда это был не лозунг – действительно, старались сделать все для детей. Детские сады в блокаду работали, как положено: были и музыкальные занятия, и рисование, и прогулки. Только на прогулке мы попадали под обстрел…

Обстреливали все время, по несколько раз в день, но один день я особенно запомнила. Наша группа была на прогулке, когда начался жуткий обстрел. Воспитательница загнала нас всех в подъезд какого-то дома и закрыла нас собой, как курица цыплят. Так мы стояли, пока все это не кончилось. Это было что-то ужасное.

Потери и последствия блокады

«Девочки обходили дома: искали, где остались живые»

Было, конечно, очень голодно. Но в детском саду нас кормили. Может, кто-то помнит еще, был такой суп – хряпа.

Это щи из какой-то травы, зеленые и горьковатые – отвратная совершенно еда! Но нас заставляли ее съесть, потому что все-таки какие-то витамины. Каждый день нам давали настой хвои – это тоже были витамины.

Чтобы этот настой сделать, женщины собирали хвою, ветки. Понимаете, вот в чем героизм города! Защитники – само собой, они герои, но я говорю и о простых жителях.

Девочки, которые ходили по домам – их самих ветром качало. Лифтов не было, они ходили пешком, подъезд за подъездом, этаж за этажом: обходили все квартиры – искали, где остались живые. Бывало так, что все взрослые умерли, остался маленький ребенок. Если бы они не пришли, ребенок бы тоже умер.

Я тоже чудом выжила. Как потом оказалось, у меня была очень тяжелая пневмония – поднялась высокая температура. И меня завхоз нашего детского садика взгромоздила к себе на спину и отнесла в больницу.

Это не входило в ее обязанности, и я не знаю, откуда у нее силы взялись! Три месяца меня в больнице выхаживали. Там было больше раненых, чем детей.

В больнице с нами, школьниками, занимались учителя, там была библиотека, был хор.

Я была сирота – у меня вообще никого не было, и одна медсестра на день рождения мне принесла в подарок куклу. Причем, не какую-то поношенную, а совершенно новую куклу – видимо, она ее купила специально для меня. Вот такие были люди…

Поэтому, несмотря на голод, на потери и на то, что было жутко страшно, когда бомбили, у меня есть и хорошие, светлые воспоминания. Мне всю жизнь везло на хороших людей. И потом, знаете, что я вам еще скажу: никто не думал о том, что мы не победим. По крайней мере, дети.

Потери и последствия блокады

«Мама начиняла мины – была вся желтая»

Людмила Ивановна Птах, 79 лет

Я родилась в 1940 году в Ленинграде и жила там 20 лет, пережила с мамой блокаду. Когда она началась, мне был всего один год и восемь месяцев. Я болела дистрофией между второй и третьей стадией. То есть это уже та дистрофия, при которой человек просто умирал: я не говорила и не ходила.

Мама работала на военном заводе, начиняла противотанковые мины. Это очень вредное производство – она была вся желтая. После войны, в 48 лет, она начала резко терять память. Отец погиб на фронте в Эстонии в 1944 году. Блокада закончилась 27 января, и буквально через два месяца, 29 марта, его убили.

Что я помню, так это бомбежки. Бомбили по-страшному. Я до сих пор очень хорошо помню этот звук, когда летят самолеты… Но, конечно, я была в какой-то прострации, поскольку целый год я просто лежала. В 1943-м или 44-м году, когда я немножечко окрепла, меня отдали в детский сад.

Потери и последствия блокады

«Люди теряли разум от голода»

Конечно, голод – это страшное дело. В детских садах и детдомах хоть как-то кормили, а дети, которые жили дома, с семьями, часто просто умирали.

Ели все, что было: делали лепешки из лебеды и подорожника. В хлебе, который нам давали в пайках, по 125 граммов, была даже целлюлоза и всякая другая гадость.

Люди ели людей – и такое было. Мама мне говорила: вечером лучше не выходить. А детей вообще нельзя было отпускать. 665 человек расстреляли за каннибализм – эта информация есть и в документах.

Убивали, варили и ели. Один из наших блокадников рассказывал историю про чьего-то родственника. Его дети умирали с голоду, и вот он убил кого-то, сварил и принес им.

Потом он на этой почве просто свихнулся, пошел и сдался.

Люди теряли разум от голода и дистрофии. Ничего не было в голове, кроме того, чтобы что-то съесть, а есть было нечего. В 1942 году хоронили тысячу человек в день. Тысячу – в день! Можете себе представить, сколько людей погибло… Как пишут в разных источниках, до блокады в Ленинграде было 3 миллиона 200 тысяч человек, а когда блокада кончилась – 700 тысяч…

«Мать отрезала от ребенка по кусочку и отдавала другим»

На кладбищах были вырыты большие рвы, куда сваливали тела. Когда уже некуда было хоронить, вышел приказ — сделать что-то типа крематориев, и трупы просто сжигать. У меня была соседка, тетя Вера; она плакала всю свою жизнь. У нее умер маленький ребенок, приехали отряды, которые собирали трупы, она им его отдала – и все. Где он похоронен, она не знает.

В некоторых семьях, где умирали люди, трупы не хоронили, а прятали, потому что за них, как за живых, можно было получать карточки на еду. Иногда, если в многодетной семье умирал ребенок, а мороз зимой был под 40 градусов, мать клала этого ребенка между оконными рамами, по кусочку отрезала от этого ребенка и отдавала другим детям, чтобы те не умерли. Это было, это все было…

Но я хочу сказать, что люди были сплочены и в большинстве своем тогда были добрее друг к другу, заботились друг о друге, старались беречь детей. А в послевоенное время я не помню даже скандалов, хотя мы жили в коммуналке. Никто не ссорился, на праздники мы собирались все вместе, дети дружили друг с другом.

Потери и последствия блокады

«До сих пор не могу рассыпать ни крошки хлеба»

Нина Давыдовна Хандрос, 84 года

Хандрос – фамилия моего мужа, моя девичья фамилия – Карасик. Я 1934 года рождения. Когда началась война, мне было семь лет. Мы жили в Озерках, у нас был там свой дом, поэтому нам было немножко проще.

Например, у нас был колодец, и, когда у многих не было воды, мы могли растапливать снег. Большим подспорьем еще была кора на деревьях. В пищу шло все, разобраны были все заборы.

Конечно, все это было ужасно: бесконечные воронки, бесконечные снаряды…

Семья у нас была из четырех человек: мама с папой, сестренка младше меня, 1938 года, и я. Мы с сестрой сразу же научились понимать время на часах. Полинка еще не понимала, сколько времени, но она точно знала, что если большая и маленькая стрелки находятся в определенном положении, то скоро уже дадут что-нибудь покушать. Чувство голода было, конечно, изнурительным.

С тех пор прошло столько лет, но у меня и сейчас, как только я об этом подумаю, идет слюноотделение – на что, как вы думаете? На жмых! Простой жмых, которым кормят коров, его еще называют «макуха».

Когда я потом с ребятами работала в трудовых лагерях, просила у агрономов: «Принесите мне кусочек жмыха попробовать».

Когда мама клала нам кусочек жмыха на язык, и мы его сосали, это было такое наслаждение, такое лакомство!

Потери и последствия блокады

Хлеб нам, конечно, давали, но это была такая малость – эти 125 грамм… Помню, когда мы с папой уже были в эвакуации, мы жили в глухой деревне Пуксиб в Коми-Пермяцком округе. Папа устроился продавцом – продавал хлеб.

И как-то раз он мне взвесил ломтик хлеба и сказал: «Вот твои 125 грамм». Но в Ленинграде это были не те 125 грамм; это был такой комочек, который по объему был гораздо меньше. Тем не менее, это был хлеб.

Вы не поверите, но вот до сих пор, даже если мне уже не хочется есть, я не могу себе позволить рассыпать ни крошки хлеба. Я их обязательно сметаю в ладошку и просто не могу выбросить.

Стараюсь всегда доедать до конца, но если уже приходится какие-то остатки еды смывать, выбрасывать, смотрю на них и думаю: «Вот если бы такое в ТО время было, хоть маленький кусочек…». Это уже блокадный синдром называется.

Пайки делили на небольшие порции, каждому выдавали по несколько раз в день, по часам, чтобы хоть как-то поддерживать организм. У многих к этому был очень деловой подход. А дети тоже поступали удивительно.

Некоторые говорили так: «Знаешь, мама, доктор сказала, что если с тобой мы будем не поровну есть, то с кем-нибудь из нас что-то случится».  Но, конечно, были и люди, которые брали себе больше, чем положено, отнимали чужое – и такое было.

Случаи людоедства тоже имели место, но все-таки в подавляющем большинстве люди не ели друг друга. Понимаете, наступал какой-то звериный инстинкт: люди теряли человеческий облик в этом исступленном желании поесть.

Потери и последствия блокады

«Машина в любой момент могла уйти под лед» 

Сначала предлагали эвакуировать детей отдельно, без родителей. В первой волне эвакуации была и та партия детей, которую отправили в Лычково – их отправили фактически навстречу Гитлеру… Конечно, когда все услышали об этом эшелоне, мама нас с Полинкой не отпустила. А потом уже все было закрыто, закончилась навигация.

Читайте также:  Гостиницы 5 звезд (*****) в Санкт-Петербурге (Видеообзоры)

Через какое-то время папа очень заболел. Мама его подняла, а потом свалилась сама – полное истощение. У меня такое впечатление было всегда, что она свой паек делила между нами. В общем, мама больше не встала: 5 апреля 1942 года она умерла. Мы ее похоронили, и уже где-то числа 8-9-го папа отправился с нами в эвакуацию.

Эвакуировались мы по «Дороге жизни» через Ладожское озеро. Папа договорился с водителем какой-то военной машины, мы погрузили вещи и поехали. Дверцы со всех сторон были открыты, чтобы можно было выскочить. Машина в любой момент могла уйти под лед – на Ладоге были сплошные полыньи.

Полинке тогда было четыре годика. После смерти мамы она папу не отпускала ни на шаг, с рук не слезала. Сестренка, очевидно, была истощена больше, чем я, и у нее была меньше сопротивляемость. В дороге у нее началась сильная дистрофия и понос. Мы старались не давать ей ничего лишнего, давали побольше воды, и кое-как она держалась. 

Когда мы очутились на твердой земле, нас тут же встретили работники эвакопунктов, напоили горячим чаем, дали поесть. Но мы помнили, что нельзя в пустой, изголодавшийся желудок класть лишнее – это было смерти подобно.

Нас встречали на каждой станции: кормили обедом, водили в баню, давали сухой паек в дорогу.

В эвакопунктах нужно было оформлять документы, и однажды папа как обычно отправился в билетную кассу, а меня оставил с сестрой и строго сказал: «Смотри, чтобы она ничего в рот не взяла!». И вот она бегает по лавке, а с другой стороны сидит другая семья.

Увидели ее: «Ой, какая красивенькая, на бубличек!». Я кричу: «Поленька, не бери!», но она вырвала у меня баранку. Начался кровавый понос, и через несколько дней она умерла.

Очень красивая девочка была, кудрявая – люди с трудом глаза отводили…

Так мы с папой остались вдвоем. Он умер в 1954 году.

Вот так сложилась жизнь.

Екатерина Соловьева

Потери и последствия блокады
Потери и последствия блокадыПотери и последствия блокады

Страшная реальность блокады Ленинграда

8 сентября 2016 | Время чтения 15 мин

Карина Саввина, 8 сентября 2016, 23:45 — REGNUM «Ленинградцы не знали, что творилось с Ленинградом»

Потери и последствия блокады

Суточная норма хлеба в блокадном Ленинграде

О страшной реальности блокады Ленинграда, доходившей до каннибализма, фактически молчали до конца 1980-х годов.

Постепенно озвучивали всем известную официальную статистику о погибших от голода, от бомбежек, о литрах крови, сданной для раненых, о граммах блокадного хлеба.

Но блокада — это не официоз, а история человеческих судеб, ленинградских семей, расписанных на страницах потрепанных дневников. И, возможно, ее скоро некому будет рассказать.

«Кровавая» Петроградка

На момент начала блокады 8 сентября, ровно 75 лет назад, население Ленинграда составляло почти 3 млн человек. Каждый уголок города пострадал от вражеских налетов. На Петроградской стороне один из самых страшных дней местные прозвали Кровавым воскресеньем.

В разгар блокады, когда улицы уже обезлюдели, на Сытном рынке в конце недели все еще собиралось много народу. Туда отправлялись те, кто надеялся что-то продать или обменять на хлеб.

Альме Ореховой было 9 лет, когда началась война. Ее отец сооружал вентиляции для подводных лодок, так что на фронт его не отправили. Мама работала в ателье. Семья жила на Петроградской стороне недалеко от парка Ленина, ныне именуемого Александровским. В одно из воскресений они отправились на Сытный рынок, и тогда по нему ударил враг.

«Разбегались кто куда. Были люди, которые принялись грабить ларьки. Рядом с рынком у нас жили бабушка с дедушкой, и вроде бы нам стоило бежать прятаться к ним, но мы запаниковали и побежали туда же, куда и все. И нас это спасло. На том перекрестке, который нам надо было бы пересечь по пути к родным, погибло столько людей — их грузили автобусами», — говорит Альма Орехова.

На дом 9-летней Альмы часто приземлялись «зажигалки» — зажигательные авиабомбы, чьей пробивной силы хватало, чтобы прошить крышу, покрытую кровельным железом. «Рядом было газоубежище и бомбоубежище. Сначала мы туда отправлялись во время воздушной тревоги. А потом тревогу стали объявлять так часто, что мы уже никуда не шли», — вспоминает блокадница.

Потери и последствия блокады

Две женщины в разрушенной артобстрелом ленинградской квартире. 1941

«А больше стрелять не будут?»

Мама Альмы Ореховой вступила в отряд ПВО, так что при вражеских налетах не спасалась, а дежурила наверху. Как только началась война, ленинградцев от мала до велика собирали на стадионах, показывали, как тушить «зажигалки».

Часто эту работу поручали детям. Они старались сбросить бомбы вниз.

Альма и другие ребята собирали у жителей старые носки и чулки, набивали их песком и обкладывали стропила на чердаках, создавали запасы, чтобы затем можно было быстрее потушить огонь.

«Однажды была особенно долгая тревога. Мы прятались в газоубежище. А затем оказалось, что на дом, который связан с нашими дворами, упал снаряд и засыпал людей в соседнем бомбоубежище. Их откапывали и приносили нам. Один мальчик, маленький, с огромными глазами, постоянно кричал: «А больше стрелять не будут? Больше стрелять не будут?» — рассказывает она.

Тогда пятиэтажное здание превратилось в картонный макет: фасад срезан, но мебель и обстановка не тронуты, и в одном туалете горит электрическая лампочка.

Вскоре разбомбили и Народный дом в бывшем парке Ленина, где был стеклянный ресторан, стеклянный театр и своеобразные «американские горки» с башенкой.

И тем, кто наблюдал за разрушением даже с Кронверкского проспекта, было жарко от разгоревшегося пламени.

Семья Альмы Ореховой прожила в Ленинграде до конца войны. Она говорит: видела все. С содроганием вспоминает, как бежала искать маму, которая не вернулась с работы после мощного обстрела. Улица Лизы Чайкиной — лужи крови, девушку ударило взрывной волной об угол здания, Татарский переулок — раненую женщину грузят в скорую.

«И я думаю: «Неужели это моя мама?», — и боюсь подойти», — говорит блокадница. Так и не проверив, она бросилась дальше, добежала до ателье и увидела черную, зияющую дыру от снаряда на лестничной клетке. Но тогда все закончилось благополучно для ее семьи. «В соседний двухэтажный бревенчатый дом тоже попал снаряд.

Оттуда выложили на землю пять человек, пока я искала маму. Нашла живой», — говорит Альма Орехова.

Мама по собственному желанию устроилась на завод Карла Маркса, где трудилась над изготовлением снарядов: обрубала заусеницы и шлифовала их, для чего их следовало держать навесу.

Пока здоровье позволяло, она упорно ходила на завод и страшно боялась опоздать хоть на минуту — за это грозил суд. Трамваи курсировали так редко, что безопаснее было по утрам ходить пешком с Петроградки на Выборгскую сторону.

Потом получила инвалидность из-за слабого сердца.

Потери и последствия блокады

Женщина везёт умершего в дни блокады Ленинграда

Сахар тёк по земле

В самом начале войны и блокады ленинградцы плохо себе представляли, что происходит с городом. Эвакуацию для детей предложили еще летом, и 9-летняя Альма даже провела в ней месяц, но затем мама ее забрала.

Заместитель директора по науке Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Милена Третьякова замечает, что активно к эвакуации никого не призывали.

«Есть коллекция английских плакатов времен войны, там фашист зовет детей вернуться в Лондон из эвакуации, а бравый британец говорит, мол, нет, если ты вернешься, страны не будет, тебя разбомбят. Есть такие советские плакаты? Нет.

Плакатов о том, что мирное население нужно спасти, не было. Была агитация о защите города, направленная на тех, кого пытались мобилизовать. А о том, что город нужно покинуть, о защите детей — нет», — отмечает она.

Отсюда и пренебрежительное отношение к продуктовым карточкам в первые месяцы. Затем они стали на вес золота. Ленинградцы не забудут катастрофический пожар на Бадаевских складах: вражеская авиация целенаправленно била, и 8 и 10 сентября склады сгорели, город лишился продовольственных запасов.

По официальным данным, там хранилось 3 тыс. тонн муки и 2,5 тыс. тонн сахара. «Говорили, что сахар тёк оттуда прямо по земле. Мама поехала и привезла немного черной, сладкой земли. Будто пропитанной патокой», — рассказывает Альма Орехова. До сих пор помнит первый день, когда объявили карточки.

«К ним серьезно не относились. Даже не выкупали всех продуктов, которые были положены. Потом, конечно, быстро гайки завинтили. Ели мы и столярный клей, и свиную шкурку разваривали, из которой думали тапочки шить. Я считаю, что мама нас спасла от смерти.

Ей кто-то посоветовал пойти в птичий магазин и купить корм для птиц — чечевицу, с камнями и прутикам. Она взяла целый пуд. А потом поехала под бомбежками в пригород на поле собранной капусты — обычно после сбора оставляют нижние зеленые листья. Она набрала целый рюкзак этих листьев, и мы хряпу засолили.

Это было самое лучшее, что мы ели», — говорит она.

Председатель общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» Галина Тихомирова своими глазами видела, как вздымается пламя над Бадаевскими складами. Ей было шесть с половиной лет и она гуляла на Малой Садовой, пока мама навещала родных. «Мы стояли напротив Елисеевского магазина, оттуда видели зарево. Немцы отбомбились и ушли. Люди кричали, куда-то бежали», — вспоминает она.

Ее отец работал на заводе «Адмирал» и перед самой войной получил квартиру в Автово, в последнем доме на проспекте Стачек. В июле-августе 1941 года к ним пришли устанавливать пулеметы в окна — готовились к тому, что немцы войдут в город, укрепляли вторую линию обороны. В это время во дворах уже были устроены лазареты и полевая кухня.

Историки замечают, что советское руководство было убеждено, что враг планирует взять город штурмом. Всеволод Меркулов должен был подготовить план на случай вынужденной сдачи мегаполиса противнику.

Ни Сталин, ни командование не знали о решении немцев не штурмовать Ленинград, поэтому вплоть до снятия блокады план по выводу из строя стратегических объектов существовал и периодически проверялся.

Потери и последствия блокады

Медный всадник во время блокады. 1941-1944

Несчастливый поезд

Галина Тихомирова могла не застать блокаду Ленинграда, но ей повезло остаться в городе. Повезло потому, что 22 июня ее семья планировала отправиться к бабушке в Одессу. В 11 часов девочку отправили гулять, домашние ожидали такси, чтобы ехать на вокзал. Поезд должен был отправиться после полудня.

«И вдруг мать кричит: «Иди домой, иди быстрей домой». У меня картина до сих пор перед глазами: черная туча надвигается со стороны Сосновой Поляны, и яркое солнце. Я поднимаюсь домой, и в этот момент по радио говорит Молотов. Отец — тут же на завод.

Мы его, можно сказать, больше не видели», — рассказывает она.

Отец возглавлял крупнейший цех на заводе «Адмирал». На тот момент золотой фонд рабочих уже ушел на фронт, и вдруг поступило указание о том, что фабрики должны работать.

Директора оказались в патовой ситуации — станки нужно было перестраивать на «оборонку», а в их распоряжении были лишь женщины и дети. 25 августа папу Галины Тихомировой арестовали за невыполнение плана по страшной 58-й статье, «Измена родине».

Сотрудники НКВД пришли домой с обыском. Уже к концу месяца его отправили в Мариинск, так как все тюрьмы вывозили в первую очередь.

Галя осталась с мамой и бабушкой. Они снова не успели эвакуироваться. На этот раз поезд был назначен на следующий день, но мама решила собираться не с вечера, а отправиться на вокзал утром. «А ночью этот поезд разбомбили. И люди, которые сели туда с ночи, погибли или были ранены», — говорит блокадница.

Читайте также:  Талион империал спб – отель класса «люкс» во дворце xviii века

Сотня детдомов

По иронии судьбы Галина Тихомирова стала «соседкой» Альмы Ореховой по Петроградской стороне. Ее семью переселили из Автово на улицу Полозова, так как на проспекте Стачек пролегала вторая линия обороны. Они оказались в чужой коммунальной квартире. «С нами жил шофер, который работал на Дороге жизни, он привозил нам хвою, чтобы мы ее заваривали от цинги.

И еще девушка с собакой. Потом девушка ушла на фронт вместе с этой собакой, совсем пропал шофер. Мы были одни. В феврале мама хоронит бабушку, потом сама заболевает. В мае шофер вернулся и увидел, что мама уже не встает. Вызвал скорую, ее забрали в больницу. А меня нельзя было оставить, мне шел восьмой год.

Он отвел меня в приемник-распределитель», — рассказывает она.

Свою мать Галина Тихомирова больше не видела. Она попала в детский дом №50. Его эвакуировали на Алтай, где дед космонавта Германа Титова был председателем колхоза, и Титов писал об этом детдоме в своих дневниках. «Мальчишка такой же был, как и мы все. Все время к нам приходил», — говорит Тихомирова.

Поезд эвакуации шел через Волховстрой по необычному для той поры маршруту. Летом 1942 года была небольшая операция под Волховом, советские солдаты отогнали немцев и дали детям проехать.

Галина Тихомирова помнит разрушенный мост через реку, который был настолько разрушен, что, когда поезд взошел на него, пришлось остановиться, и детей с моста снимали моряки по приставным лестницам. «А в двух километрах были немцы. Обстреливал, летали. Это был ужас, помню, как сейчас.

Выскакивать нужно было, бросаться на землю», — говорит она. До Алтайского края они добрались уже на другом поезде под красными крестами.

Отец разыскал Галю только в 1945 году. Оказалось, что его освободили уже в апреле 1942-го по реабилитирующим обстоятельствам и тут же назначили руководить строительством «катюш» в Сибири. В Новосибирске он познакомился с маршалом Леонидом Говоровым.

Тот ему и рассказал, что на самом деле творится в Ленинграде, и даже пытался помочь найти семью, дав особое поручение летчику, который направлялся в Северную столицу. Но летчика сбили, а когда он вышел из госпиталя, уже было поздно — Галя была в детском доме.

Всего в Ленинграде работало около сотни детдомов.

Потери и последствия блокады

Дети в бомбоубежище во время налёта авиации

«Только ленинградцы не знают, что происходит с Ленинградом»

«Мы считали, что война быстро кончится. Думали, к осени уже будем на их территории воевать. Нормальные люди сначала и карточки не выкупали, просто никто не думал, что будет такая страшная зима. Даже в мыслях этого не держали. Немцы выбрали правильное время, когда напасть на нас, — переоборудование армии, все было из фанеры…» — говорит Галина Тихомирова.

Историк Никита Ломагин поясняет, что нацистское руководство уже 21 августа четко определило свои намерения относительно Ленинграда. Немцы собирались сжимать кольцо как можно плотнее, лишив город возможности снабжения.

Планировались удары по важнейшим объектам, после чего ожидалась скорая капитуляция, так как ресурсов для обеспечения многомиллионного города не останется. Штурмовать город не планировали, чтобы лишний раз не рисковать жизнями немецких солдат.

При этом принимать капитуляцию тоже никто не собирался — этот военный акт заставил бы нацистов думать о сдавшемся населении, утверждает Ломагин. Попытки мирных граждан покинуть город должны были встречаться заградительным огнем, а затем огнем на уничтожение.

Для СССР Ленинград был важен не только как символ, промышленный центр и на тот момент единственная база Балтийского флота, но и потому, что город защищала многочисленная группировка войск, и сохранение ее боеспособности предопределяло развитие событий на московском направлении.

При этом большинство ленинградцев действительно находились в неведении относительно истинного положения дел, подчеркивает Ломагин.

«Блокадники лишь в последние годы понесли свои дневники в музеи и библиотеки, не опасаясь, что содержание этих дневников может стать предметом преследования.

Встречаются и такие высказывания: «Все, кто участвуют в войне, — и наши противники, и союзники — знают, что происходит в Ленинграде. Только мы, ленинградцы, находимся в неведении и не знаем, что с нами происходит», — говорит Ломагин.

В 1942 году состоялся закрытый показ фильма «Ленинград в блокаде». В госархиве до сих пор хранится стенограмма, на которой Жданов говорит, что снимать умерших людей на улицах и разбомбленные дома категорически запрещено. «Да вы что, это покажет, что мы, как правительство города, не подготовили жителей к защите!» Они сами это говорят впрямую», — подчеркивает Милена Третьякова.

Отписка от Минобороны

8 сентября Музей обороны и блокады Ленинграда открывает новые выставки, где будут представлены фотографии, которые нельзя было демонстрировать во время войны. Все это сопровождено дневниковыми записями, ранее сокрытыми от публики. Но музей фактически находится в упадке — ни хватает ни места, ни средств.

«Мы не можем нормально работать, ни с молодым поколением, ни с учителями, ни с блокадниками», — утверждает Третьякова.

Музею следует развиваться, чтобы поддерживать память о подвиге жителей блокадного Ленинграда, при этом еще совсем недавно возникали сомнения, что ему удастся сохранить свое здание в Соляном переулке.

Сейчас точно известно, что перемещать музей не планируют, но и новых филиалов по соседству в ближайшем будущем не предвидится. Большая часть площадей Соляного городка принадлежит Министерству обороны.

По словам директора музея Сергея Курносова, Смольный продолжает вести переговоры с военным ведомством, но то готово съехать лишь в том случае, если Петербург предоставит альтернативные площади для учреждений, причем с оборудованием всех технических помещений.

«Весь вопрос — когда и сколько хотят получить военные, и как предоставить им «то, не знаю что», потому что часть помещений в городке занимают секретные лаборатории», — усмехается Сергей Курносов.

Галина Тихомирова считает такой ответ Минобороны «отпиской». Блокада длилась 872 дня, с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года. По разным данным, внутри города и при обороне Ленинграда погибло от 600 тысяч до 1,5 млн человек. На Нюрнбергском процессе называли цифру 632 тыс.

погибших блокадников, причем абсолютное большинство умерло от голода, а не от бомбежек. Через несколько лет в живых не останется никого, кто помнит эти страшные 872 дня, для кого особенно важно сохранение и развитие мемориального музея. «Нельзя же так, — возмущается Тихомирова неповоротливостью властей. — Посмотрите, сколько поколений уходит.

Музей обороны и блокады Ленинграда должен быть. Дети должны о ней знать».

5 спорных фактов о блокаде Ленинграда, которым мы верим. И очень напрасно

Во второй половине января 1944 года началась операция «Январский гром», когда советские войска пошли на немцев, осаждавших Ленинград. Враг был отброшен на 60-100 километров от города — и была полностью снята блокада Ленинграда. 27 января в 20.00 в Лениграде был салют — 24 залпа из 324 орудий. О мифах и заблуждениях о блокаде рассказывает Егор Сенников.

1. Блокада шла ровно 900 дней

Не столько миф, сколько яркий образ, закрепившийся в массовом сознании. На самом деле блокада продлилась немного меньше — 872 дня.

8 сентября 1941 года немецкие войска захватили город Шлиссельбург, поставив под контроль исток Невы и блокировав город с суши; с севера Ленинград блокировали финские войска.

Первые недели сентября были кризисными: только большими потерями удалось остановить врага на подступах к городу. Начались страшные и невыносимые дни в жизни ленинградцев, которые продолжали сопротивляться врагу.

Потери и последствия блокадыМобилизация в Ленинграде летом 1941 года / Wikimedia Commons

Кольцо блокады было прорвано 12 января 1943 года: во время операции «Искра» удалось прорвать позиции германской армии в районе Шлиссельбурга. А спустя ещё год удалось, наконец, полностью снять блокаду с Ленинграда.

Но 872 дня блокады — это вопрос исторической точности, а не образности.

Формулировка «900 дней блокады» закрепилась в публицистической и исторической литературе — причём, что советской, что западной (например, книга американского историка Гаррисона Солсбери, выпущенная в 1969 году, так и называлась «The 900 days. The Siege of Leningrad»). В любом случае, 872 или 900 — это не уменьшает значение подвига ленинградцев и защитников города.

Потери и последствия блокады1944 год, блокада Ленинграда снята / Wikimedia Commons

Этот миф много обсуждали в последние годы из-за опроса, проведённого телеканалом «Дождь», — и последовавшей реакции. Но на самом деле само представление, что сдача города могла спасти город, появилось гораздо раньше.

Можно вспомнить пример из советской киноэпопеи «Блокада», в которой есть эпизод, где старый товарищ Сталина попадает к нему на приём осенью 1941 года и задаёт ему вопросы о том, почему страна оказалась в такой сложной ситуации и не стоит ли сдать Ленинград.

Сталин отвечает, что нужно сражаться.

Потери и последствия блокадыЖители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте, декабрь 1941 года / Wikimedia Commons / РИА Новости / Борис Кудояров

А можно привести примеры, какие настроения были в Ленинграде в первые месяцы блокады, время самого страшного кризиса и самой высокой смертности, — об атмосфере мы знаем из отчётов НКВД, сотрудники которого внимательно следили за общественным настроем. Вот несколько цитат из донесений и отчётов НКВД: (взяты из книги историка Никиты Ломагина «Неизвестная блокада»):

Сергей Мурашов: Сергей Мурашов: Блокада Ленинграда. Кому она была нужна?

Про блокаду Ленинграда в нашей стране знают все.

Потери и последствия блокады
Потери и последствия блокады

Я когда-то, как и многие советские дети, рыдал над дневником девочки, буднично описавшей голодную смерть близких и страшную жизнь осаждённого города, жизнь, которая едва ли лучше смерти. Дневник не был дописан — девочка и сама умерла от голода.

За время блокады города войсками Вермахта и союзников Германии, с 8 сентября 1941 до 27 января 1944 года, в Ленинграде погибло до двух миллионов человек (по оценкам Википедии, от 600 000 до 1 500 000), при чём эти данные не учитывают ленинградцев, скончавшиеся уже после эвакуации из города, а таких тоже было немало: методов лечения пациентов в состоянии крайнего истощения ещё не было, и смертность оказалась очень высока.

От обстрелов и бомбёжек погибло лишь около 3% ленинградцев, остальные 97% умерли от голода, и в этом нет ничего странного, так как были недели, когда ежедневный паёк некоторых категорий горожан составлял всего 125 граммов хлеба — это столько, сколько многие из нас съедают за завтраком, намазывая хлеб маслом или джемом, заедая им омлет или сырники…

Но блокадный хлеб отличался от привычного нам: при его производстве использовали пищевую целюлозу, хлопковый жмых, еловую хвою…

Но и такой хлеб выдавали по карточкам, которые можно было потерять, которые могли украсть — и люди просто оставались наедине с голодом: большинство наших современников не понимают, что это такое — голод, они никогда не испытывали его, они путают с голодом привычку к регулярному приёму пищи.

  • А голод — это когда ты ешь крыс, голубей, тараканов.
  • Голод — это когда ты убиваешь собственого кота, чтобы его съесть.
  • Голод — это когда ты заманиваешь к себе женщину, чтобы убить её и сожрать.
  • В декабре 1941 года в Ленинграде выявили 26 людоедов.
  • В январе 1942 года уже 336 человек.
  • А за первые две недели февраля арестовали уже 494 людоеда.
  • Я не искал полных данных о людоедстве в Ленинграде, но нет сомнений в том, что даже и эти цифры не отражают реального положения вещей.
  • Итак, история блокады Ленинграда — это один из величайших кризисов человечества, история беспримерного личного героизма миллионов ленинградцев и миллионов личных трагедий.
  • Но вот вопрос — а была ли возможность сберечь жизни ленинградцев?
  • Нет, я даже не говорю об отказе от обороны и сдаче города немцам, хотя ужасные последствия для горожан в таком случае, выдвигавшиеся советской пропагандой в качестве причины выбора обороны даже в условиях полной блокады, — вряд ли достаточно обоснованы.
  • Я говорю о другом.
  • О том, что Ленинград все годы блокады не просто выживал.
  • Ленинград производил промышленную и военную продукцию, поставляя её не только в войска, защищавшие город, но и «на материк» — за пределы кольца блокады:
Читайте также:  Музей семьи Бенуа

За второе полугодие 1941 г., …, Ленинград дал фронту 713 танков , свыше 3тыс.полковых и противотанковых орудий , более 10300 минометов , 480 бронемашин , 58 бронепоездов.

Кроме того , за июль –декабрь 1941 г. фронт получил более 3 млн. снарядов и мин, 40 тыс. реактивных снарядов, большее количество другой боевой техники… 

Выпускаемые в городе артиллерийские орудия, миномёты и боеприпасы направлялись не только на Ленинградский фронт, но и под Москву.

В самый разгар битвы за столицу из осаждённого Ленинграда было отправлено свыше 400 полковых пушек, около 1 тыс. миномётов различных калибров и почти 40 тыс. бронебойных снарядов. 28 ноября 1941 г. командующий Западным фронтом Г.К.Жуков прислал в Ленинград телеграмму: “Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами”.

Ленинградская промышленность неуклонно увеличивала выпуск боевой техники, вооружения и боеприпасов. Если принять производство военной продукции в первом квартале 1942г. за 100 проц. , то в третьем она составила 488,1 проц., а в четвёртом -572,8 проц.

В 1942г. промышленность Ленинграда дала фронту 60 танков, 692 орудия, более 1500 миномётов, 2692 станковых пулемёта, 34936 автоматов ППД, 620 автоматов ППС, 139 ручных пулемётов.

  1. Ленинградские заводы достроили (построили) 38 боевых кораблей (в том числе 2 миноносца, 1 подводную лодку, 6 торпедных катеров, 2 морских охотника и тд).
  2. Что же получается?
  3. С одной стороны, ленинградцам не хватало продовольствия, и они погибали от голода.

С другой стороны, для организации эвакуации не имелось достаточного количества транспорта, и из города не успевали вывозить всех, кто не был нужен для производства военной и другой промышленной продукции — а паёк этих людей даже официально был в три раза ниже, чем для занятых в цехах, т.е., голодная смерть им была практически обеспечена — голодная смерть без смысла и пользы для обороны, для страны, для себя и своих близких. 

Но с третьей стороны, в то же самое время, когда в Ленинград не завозили в достаточном количестве продовольствия, туда ухитрялись завозить сырьё и материалы для обеспечения нужд городских промышленных и военных предприятий, и тогда же, когда не хватало транспорта для эвакуации умирающих ленинградцев, — этот транспорт находился для вывоза сотен танков, тысяч орудий, десятков тысяч пулемётов и миномётов, сотен тысяч автоматов, огромного количества снарядов…

  • Что это значит?
  • Это значит, что на самом деле существовала возможность поставлять в Ленинград достаточное количество продовольствия, и эвакуировать гораздо больше ленинградцев и гораздо быстрее — не доводя ситуацию с продовольствием в городе до критической.
  • Это значит, что трагедия в блокадном Ленинграде произошла по воле коммунистического режима страны, в соответствии с решениями партии и правительства СССР.
  • Это значит, что мы ошибались, возлагая всю ответственность за гибель ленинградцев — блокадников на Гитлера и немецкое командование. 
  • Это значит, что ответственность за гибель миллиона, возможно, полутора или даже двух миллионов ленинградцев, с Гитлером разделил Сталин, и другие руководители СССР.
  • Это значит, что власти нашей страны имеют опыт бесчеловечных, антинародных решений, и многолетней лжи своим гражданам.

Диагноз — блокада: как голод, пережитый ленинградцами, повлиял на здоровье их потомков

Полное голодание больше 72 часов уже считается длительным и вызывает целый ряд перестроек в организме — изменяется обмен веществ, перестраиваются ткани мозга, печени, почек, жировой ткани, сердца, скелетных мышц. Более длительное голодание приводит к глубоким метаболическим и гомеостатическим изменениям в организме как во время голодания, так и после него. Например, дети, оказавшиеся в блокированном Ленинграде в возрасте 2-3 лет, переставали ходить, говорить, а многие — даже улыбаться.

Потери и последствия блокады

Доктор медицинских наук, профессор кафедры геронтологии и гериатрии Санкт-петербургской медицинской академии последипломного образования (СПб МАПО), врач высшей квалификации (терапевт, гериатр, гастроэнтеролог)

Петербургский гериатр Лидия Хорошинина более 20 лет изучает состояние здоровья детей, переживших блокаду Ленинграда.

— Те дети, которые очень пострадали во время блокады Ленинграда (но выжили), повзрослев, часто умирали намного раньше своих сверстников, — рассказывает она.

 — И даже оставшиеся в живых, имели состояние здоровья много хуже своих ровесников, избежавших в детстве условий жизни в блокированном Ленинграде. У женщин, бывших малолетних жителей блокированного Ленинграда, чаще было выраженное ожирение, артериальная гипертензия, сахарный диабет.

У мужчин раннее развитие и тяжелое течение атеросклероза, инфаркты миокарда, инсульты, желчекаменная болезнь и у многих — поражение почек.

По словам Хорошининой, блокада Ленинграда имела отдаленное негативное влияние: ставшие взрослыми, бывшие девочки и мальчики осажденного города, умирали раньше и чаще, чем их сверстники, избежавшие подобных условий жизни.

— Клиническим проявлением несостоявшейся компенсации между недостаточным поступлением пищевых веществ в организм и потребностью в них является алиментарная (т.е.

возникшая из-за отсутствия пищи) дистрофия, угрожающая жизни человека, — рассказывает профессор Лидия Хорошинина.

 — Алиментарная дистрофия имеет три стадии — легкая (амбулаторная), среднетяжелая (стационарная, то есть обязательная госпитализация человека) и тяжелая или необратимая стадия.

Во время блокады Ленинграда первыми стали вымирать дети до года и взрослые мужчины и только затем — женщины.

По данным архивных источников, в довоенное время на 100 умерших женщин приходилось 124 умерших мужчины, а в 1941 году на 100 умерших женщин приходилось 184,6 мужчин. Максимальное количество регистраций смерти детей до 1 года жизни приходилось на январь 1942 года, максимальное количество регистрации смерти взрослых горожан отмечено в феврале 1942 года (данные архивных источников)

По сравнению с довоенным временем, во время блокады снизилось количество инфекционных заболеваний, число случаев ревматизма, злокачественных новообразований, болезней органов пищеварения, в том числе язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки, болезней органов пищеварения. На их место пришли авитаминозы и алиментарная дистрофия.

Увеличилось число случаев пневмонии и других заболеваний легких. У многих женщин детородного возраста исчезли месячные. Во время блокады Ленинграда резко увеличилось количество горожан больных туберкулезом, причем тяжелого течения: в 1942 году число больных, госпитализированных с этим заболеванием, было в 4 раза большим, чем в 1940 году.

Поразительный факт — как только началась блокада, исчезли многие диагнозы мирного времени: аппендицит и язва желудка, заметно реже встречались такие заболевания, как инфаркт миокарда, сахарный диабет, тиреотоксикоз. Знаменитый хирург Федор Углов вспоминал:

«Едва началась война, я словно бы забыл про все свои в общем-то не пустячные недомогания и стал есть грубую пищу таких сомнительных качеств, что в иное время тут же обязательно бы слег. А теперь — куда что делось! И позвоночник не напоминал о себе до окончания войны». 

Какие механизмы тут работают?

— На этот счет есть несколько точек зрения, — говорит Лидия Хорошинина. — Мне больше нравится регуляторная теория. Во-первых, от голода вымерли слабые, то есть младенцы и взрослые мужчины.

У оставшихся людей адаптационные механизмы были направлены исключительно на выживание: ни энергия, ни строительный материал не расходовались на излишние функции, такие как репродуктивная способность (нет месячных у женщин, нет сперматогенеза у мужчин), синтез аутоантител (нет места иммунной мимикрии, значит нет и соответствующих заболеваний, например, ревматизма), только нервная ткань потребляла для своих нужд глюкозу, да и то в два раза меньше. Во-вторых, на фоне алиментарной дистрофии изменилось клиническое течение многих заболеваний, в городе гражданских врачей не хватало, ну, кто и как будет ставить правильные диагнозы?

— Голоданием лечат артериальную гипертензию, бронхиальную астму, — рассказывает Лидия Хорошилина. — Вопрос в отдаленных последствиях такого лечебного голодания. Яркий пример — артериальная гипертензия.

Во время блокады Ленинграда было мало больных с артериальной гипертензией, но уже в 1944 году их количество резко увеличилось и даже появился термин «блокадная артериальная гипертензия».

Есть научные работы, которые доказывают, что отдаленные последствия длительного голодания взрослых людей приводят со временем к развитию жирового перерождения печени, возникновению остеопороза.

Мои многолетние исследования о голодании детей и подростков свидетельствуют о частом будущем развитии у таких уже взрослых людей сахарного диабета, артериальной гипертензии, раннего и осложненного течения атеросклероза, о поражении почек. По моему мнению, не надо заигрываться с таким мощным стрессорным воздействием на организм как длительное голодание, особенно у детей и подростков.

Изучая несколько сот семей блокадников, Лидия Хорошинина нашла одну неожиданную особенность — оказалось, что внуки блокадников в большей степени страдают хроническими заболеваниями.

— Состояние здоровья детей блокадников ничем не отличалось от состояния здоровья детей у их сверстников, избежавших жизни в блокированном Ленинграде, а вот внуки, рожденные в семьях блокадников, достоверно чаще имели установленные хронические заболевания, чем внуки, рожденные в семьях «неблокадников». Аналогичные данные получили ученые, изучавшие последствия голода в Голландии в конце Второй мировой войны.

По-моему мнению, видимо, пострадали будущие внуки голодавших в блокаду девочек (в силу биологических особенностей развития женского организма на этапе внутриутробного развития).

Но, к сожалению, в силу известных эпидемических обстоятельств, все научные работы на эту тему остановлены из-за невозможного массового доступа ни к больным, ни к здоровым пожилым людям.

Потери и последствия блокады

Ведущий научный сотрудник СПбГУ, руководитель лаборатории генетики городской больницы № 40, кандидат биологических наук

Петербургский генетик Олег Глотов, изучая проблемы старения, решил исследовать гены, которые отвечают за экономное расходование энергии. Тогда и пришла мысль о блокадниках.

Если эти люди смогли выжить в тяжелейших условиях, то их организм обладает некими уникальными свойствами, предположил ученый. Так была выдвинута гипотеза, что они выжили во многом благодаря тому, что их метаболизм был настроен на медленный расход энергии.

Иными словами, люди смогли пережить тот страшный голод, потому что все, что они съедали, было максимально использовано организмом. 

Были исследованы две группы генов. Те, что отвечают за метаболизм углеводов и липидов, — это особые гены-регуляторы, от которых зависит работа огромного количества других генов.

Они могут, например, переключать метаболизм с потребления углеводов на потребление жиров и обратно.

И вторая группа — те, что находятся в митохондриях (энергетических станциях клеток) и могут замедлять или ускорять расход энергии.

Группа Олега Глотова продолжает свои исследования «блокадного гена» — главным образом благодаря собственной инициативе и на личные средства. Ученые планируют просеквенировать гены 150 блокадников.

— Будем как и в предыдущих исследованиях проводить сравнительный анализ генов блокадников — только в этот раз не по 10 генам, а по 4 тысячам, — говорит Олег Глотов.

 — Благодаря такому количеству генов, мы сможем исследовать намного больше «мишеней» — грубо говоря, если раньше мы анализировали одно место в гене, то теперь мы исследуем не только 4 тысячи генов, но и все места внутри гена. А этих мест может быть десятки тысяч.

По словам Глотова, исследование поможет прояснить популярную теорию о продолжительности жизни с помощью ограничения калорийности питания.

— Считается, что люди с условно замедленным метаболизмом должны дольше жить. Результаты нашего исследования может косвенно эту теорию подтвердить.

Это немного условно, мы не можем однозначно сказать, что это именно так, потому что в блокаду было не «ограничение калорийности», а самый настоящий голод. Это две разные вещи.

Но вывод напрашивается пока такой — человек с замедленным метаболизмом выжил, несмотря на страшный стресс.

Голод 90-х, конечно, не сопоставить по тяжести и масштабам потерь с ленинградской блокадой, но ученые считают, что поколение 90-х, пережившие карточную систему и дефицит самых элементарных продуктов, впоследствии тоже испытали серьезные проблемы со здоровьем.

— В своей книге («Голодание в детстве как причина болезней в старости. На примере малолетних жителей блокированного Ленинграда», — Прим. Ред.

), изданной еще в 2002 году, я говорила, что через 20-30 лет после этих 90-х годов, голодных для большинства россиян, у нас в стране резко увеличится число больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями, ожирением, сахарным диабетом, — рассказывает профессор Лилия Хорошинина.

 — Посмотрите статистические данные. Мы сейчас на порядок опережаем показатели заболеваемости по сердечно-сосудистым заболеваниям, например, по сравнению с Францией.

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector