Бывшая усадьба Салтыковых на Суворовской площади, 2С1, где сегодня находится Культурный центр Вооруженных сил имени М.В. Фрунзе, имеет богатую историю, часть которой связана с Екатерининским институтом благородных девиц в городе Москве. Но обо всем по-порядку.
Начало истории ансамбля исторических зданий началась в 1758 году, когда на этой территории была обустроена загородная усадьба Владимира Семеновича Салтыкова. Первый проект дома в стиле барокко выполнил архитектор Дмитрий Васильевич Ухтомский. На прилегающей территории был разбит превосходный плодовый сад и оранжереи.
Фото 1. Бывшая загородная усадьба Салтыковых на Суворовской площади
В 1777 году графский сын Алексей Владимирович дом вместе с имуществом выставил на продажу, о чем свидетельствует объявление, данное в «Московских ведомостях». Там, в частности, говорилось о распродаже абрикосовых, миндальных, померанцевых, апельсиновых и прочих оранжерейных деревьях и цветов, а также домашней утвари и прочего имущества.
Владение Салтыковых выкупает российская казна через тогдашнего обер-полицмейстера Николая Петровича Архарова, после чего здесь был открыт Инвалидный дом по уходу за неимущими бывшими штаб- и обер-офицерами российской армии. Сумма сделки – 25 тысяч рублей. Всего здесь проживало 100 человек.
Фото 2. Некогда здесь размещался Екатериниский институт благородных девиц в Москве
В 1803 году, после вывода отсюда Инвалидного дома в Екатерининскую богадельню, расположенную у Матросского моста, у владения начинается новая история: на основании указа императора Александра I здесь открыли Институт благородных девиц, подобный уже существовавшему тогда Смольному институту в городе Петербурге. Огромное участие в становлении этого заведения приняла вдовствующая императрица Мария Федоровна – мать Александра I и бывшая супруга Павла I.
Учебное заведение назвали «Училищем ордена святой Екатерины», а затем уже Екатерининским институтом. Екатерининской стала и прилегающая площадь (ныне – Суворовская).
Новые цели потребовали переоборудование и достройку зданий во владениях. Работу поручили Ивану Дементьевичу Жилярди. В этот период территорию обнесли каменной оградой, а в южной части владения возвели трехэтажный флигель. Главный корпус получил ряд новых пристроек, а его внутренние помещения получили иное оформление.
Переделки в Екатерининском институте продолжались вплоть до 1818 года, когда уже сын Ивана Дементьевича — Доменико Жилярди — расширил бывший особняк, добавив к торцевым плоскостям дома новые объемы, а также оформил ныне существующий фасад.
Сложная конфигурация центрального фасада здания скрывалась за широко устроенным десятиколонным портиком, поднятым на аркаде. Его боковые западающие оси были укрупнены, а торцевые части объединили с имевшимися пристройками простым фасадом, подчеркивающим пластику тосканского портика.
В период с 1826 по 1827 годы Доменико Жилярди вместе с Афанасием Григорьевичем Григорьевым добавляют к существующему объему новые крылья, завершив тем самым облик монументального ансамбля, который практически не изменился до настоящего времени.
Согласно утвержденному уставу, в заведение принимались девочки 10-11 лет, происходившие из небогатых дворянских семей, а также семей военных.
Обучение в одном классе продолжалось 3 года, а слушательницы получали строгое воспитание: подъем приходился на 6 утра, спать ложились в 9 вечера, все остальное время отдавали учебе.
Правда, проучившись в Екатерининском институте, девушки имели большие шансы быть приглашены к царственному двору и стать, например, фрейлинами.
Что касается институтских помещений, то третий этаж главного корпуса отвели под устройство дортуаров воспитанниц, танцевальный зал оборудовали в концертном зале, а классные комнаты располагались в бывших гостиных.
Гостями Екатерининского училища были многие знаменитости той эпохи. В местных классах – бывших гостиных, оформленных в различных цветовых тонах («малахитовая», «золотая», «белая», «голубая», «красная»), проводились музыкальные концерты и литературные вечера.
В отличие от Смольного института, Екатерининский не мог похвастаться большим количеством знаменитых выпускниц. Здесь можно и нужно упомянуть лишь об одной из них – Анне Николаевне Энгельгардт, обучавшейся в заведении в 1848-1855 годах.
Благодаря Анне Николаевне Россия познакомилась с великим французским писателем Эмилем Золя, часть романов которого она перевела на русский.
Среди преподавателей учебного заведения были Сергей Васильевич Рахманинов и Александр Николаевич Скрябин.
Сегодня в бывшей усадьбе Салтыковых и в помещениях Екатерининского института благородных девиц на нынешней Суворовской площади, 2, строение 1 размещается Культурный центр ВС РФ имени М.В. Фрунзе.
Искусствоед.ру – сетевой ресурс о культуре и искусстве
Салон Хитрово-Фикельмон занимал особое место в светской, политической и литературной жизни Петербурга.
Елизавета Михайловна Хитрово (урожд. Кутузова; 1783-1839) и ее две дочери от первого брака с графом Ф. И. Тизенгауэном Екатерина и Дарья (Долли) были столь дружны между собой, что в обществе их называли ‘прелестным трио*. Е.
М Хитрово много лет прожила с детьми в Италии; в их доме в Неаполе собирались дипломаты, художники и писатели, с особым радушием встречали здесь приезжавших в Италию соотечественников. В 1827 г. Елизавета Михайловна и ее старшая дочь Екатерина возвратились в Россию и обосновались в Петербурге (Е. Ф.
Тизенгаузен получила место фрейлины императрицы Александры Федоровны). Е. М. Хитрово сразу же заняла заметное место в петербургском свете; ее роль в обществе стала еще более значительной, когда в январе 1829 г. муж ее младшей дочери граф Шарль-Луи Фикельмон был назначен австрийским послом в России .
Елизавета Михайловна, жившая до этого отдельно, переехала к семье дочери в дом австрийского посольства на Английской набережной. С этого времени салон Хитрово-Фикельмон становится одним из самых известных в столице.
Строго говоря, гостей мать и дочь принимали каждая у себя: Елизавета Михайловна в своих личных апартаментах в первой половине дня, а Долли Фнкельмон — по вечерам в гостиной посольской резиденции.
Однако эти салоны были родственны по духу — их объединяли общие взгляды и интересы, одинаково высокий интеллектуальный уровень бесед и истинно светский, европейский стиль; к тому же у Елизаветы Михаиловны и Долли собирался приблизительно один и тот же крут людей.
Все это позволяет говорить о салоне Хитрово-Фикельмон как об одном культурном явлении
Как и в любом салоне, стиль и атмосферу в нем создавали прежде всего его хозяйки. Елизавета Михайловна, любимая дочь М. И. Кутузова, соединяла в себе горячий русский патриотизм с европейской широтой взглядов. В ее характере своеобразно сочетались черты доброй и простодушной русской женщины и безукоризненно воспитанной светской дамы. По словам В. А.
Соллогуба, Елизавета Михайловна даже не отличалась особенным умом, но обладала в высшей степени светскостью, приветливостью самой изысканной и той особенной, всепрощающей добротою, которая только встречается в настоящих больших барынях (Соллогуб В. Л. Из воспоминаний // Соллогуб В. А. Повести. Воспоминания. Л., 1988. С. 438). Вспоминая о ней, П. А.
Вяземский писал:
В числе сердечных качеств, отличавших Е. М. Хитрово, едва ли не первое место должно занять, что она была неизменный, твердый, безусловный друг друзей своих. Друзей своих любить немудрено — но в ней дружба возвышалась до степени доблести.
Где и когда нужно было, она за них ратовала, отстаивала, нс жалея себя, нс опасаясь за себя неблагоприятных последствий, личных пожертвований от этой битвы не за себя, а за другого» (Вяземский Я. А. Старая записная книжка // Вяземский П. А. Полн. собр. соч. Т. 8.
СПб.. 1883. С. 493).
Образованная и любознательная, всегда в курсе последних политических новостей и литературных новинок, Е. М. Хитрово умела поддержать разговор с самыми умными и взыскательными собеседниками,такими как Пушкин, Вяземский, В. А. Жуковский, А. И. Тургенев.
В то же время, бесхитростная и не по возрасту непосредственная, Елизавета Михайловна нередко ставила себя в смешное положение. Например, она наивно гордилась красотой своих обнаженных плеч и носила платья с чрезмерно глубоким декольте, за что в свете ее прозвали «Лизой голенькой» (это прозвище встречается в переписке Пушкина с Вяземским).
О ней ходили анекдоты и сочинялись каламбуры, обыгрывающие ее простодушие или восторженность. Например, В. А.
Соллогуб, ссылаясь на молву, любившую позлословить, рассказывает в своих воспоминаниях: «Елизавета Михайловна поздно просыпалась, долго лежала в кровати и принимала избранных посетителей у себя в спальне, когда гость допускался к ней, то, поздоровавшись с хозяйкой, он, разумеется.
намеревался сесть; г-жа Хитрово останавливала его: „Нет, не садитесь на это кресло, это Пушкина, — говорила она, — нет, не на этот диван — это место Жуковского: нет, не на этот стул — это стул Гоголя; садитесь ко мне на кровать — это место всех..» (Соллогуб В. А Из воспоминаний. С.438). В письмах Пушкина Е. М.
Хитрово упоминается довольно часто и, как правило, в ироническом тоне. Во время эпидемии холеры Пушкин писал Вяземскому 3 июля 1831 г.:«Элиза приготовляется к смерти мученической и уже написала мне трогательное прощание* (XIV, 18т). В письме к жене от 8 октября 1833 г. поэт спрашивает о Хитрово: -Как она перенесла мое отсутствие? Надеюсь, с твердостью, достойной дочери князя Кутузова* (XV, 86).
Ирония поэта в данном случае объясняется и сугубо личными мотивами. Елизавета Михайловна страстно любила Пушкина и выражала свои чувства, судя по всему искренние и глубокие, со свойственной ей экзальтацией, что ставило поэта в неловкое положение.
Назойливое обожание со стороны некрасивой и немолодой женщины (она была старше поэта на шестнадцать лет) придавало ситуации водевильный оттенок.
Пушкин, который менее всего желал выглядеть смешным, и раздражался, и подшучивал над своей поклонницей, но в то же время не хотел ее оттолкнуть и обидеть Он ценил ее деятельную доброту и внимание ко всем его делам и заботам, любил обсуждать с ней светские и в особенности политические новости. Елизавета Михайловна, смирившись с невозможностью стать возлюбленной поэта, навсегда осталась одним из самых верных и преданных его друзей.
Младшая дочь Е. М. Хитрово, Долли Фикельмон, была во всех отношениях незаурядной женщиной. Ее красота, обаяние и безукоризненные манеры вызывали всеобщее восхищение.
Пушкин писал ей: «Поверьте, что я останусь всегда искренним поклонником вашего очарования столь простого, вашего разговора столь приветливого и столь увлекательного, хотя вы имеете несчастье быть самой блестящей из наших светских дам* (письмо от 26 апреля 1830 г. — XVI. 430; ориг. по-франц.).
Есть основания полагать, что именно Долли Фикельмон являлась в глазах поэта верным снимком du comme il faut (см. VI, 171). Возможно, описание истинно аристократической. «светской и свободной* гостиной в черновиках ‘Евгения Онегина* также навеяно впечатлениями от салона Фикельмон.
Существует предположение, что Долли Фикельмон являлась героиней устной новеллы Пипкина об одном своем кратком, но рискованном любовном приключении, едва нс закончившемся скандалом (см.. Нащокины П.В. и В.А. Рассказы о Пушкине, записанные Г. И. Бартеневым // Пушкин в воспоминаниях. Т. 2. С 188-190). Однако биографы Пушкина с большой осторожностью подходят к освещению этого эпизода, не имеющего безусловных фактических подтверждений.
Помимо внешнего очарования Долли Фикельмон выделялась среди других светских дам своим светлым умом и обширными познаниями. Судя по письмам и дневникам графини, ее рассуждения на темы политики, истории и литературы отличались ясностью мысли, логической стройностью и литературным блеском (писала она.
конечно, по-французски, так как русский язык знала плохо). Кроме того, Долли обладала удивительной интуицией и проницательностью, за что ее еще в юности прозвали «Сивиллой флорентийской».
Горькие предчувствия, возникшие у нее при первом знакомстве с Натальей Николаевной Пушкиной, в самом деле обернулись предвидением трагедии, которую тогда еще трудно было предположить.
«Есть что- то воздушное и трогательное во всем ее облике — эта женщина не будет счастлива, я в этом уверена! Сейчас ей все улыбается, она совершенно счастлива, и жизнь открывается перед ней блестящая и радостная, а между тем голова се склоняется и весь ее облик как будто говорит: „Я страдаю„» (Фикельмон Д. Ф. Из дневника // Там же. С. 141).
Е. М. Хитрово и Д. Ф. Фикельмон — две столь разные и столь яркие женщины — всегда были в центре внимания в своем блестящем салоне на Английской набережной. Австрийский посол граф Шарль-Луи Фикельмон, муж Долли, был также человеком образованным, широко мыслящим остроумным и любезным.
В доме на Английской набережной собиралось самое избранное общество: члены царской семьи, дипломаты, государственные деятели, писатели, заезжие знаменитости. По выражению Вяземского, салон был «европейско-русский». *В нем и дипломаты и Пушкин были дома (Вяземский П. А. Граф Алексей Алексеевич Бобринский // Вяземский Л. Полн. собр. соч. Т. СПб.. 1882 С. 226).
Пушкин смог познакомиться здесь едва ли не со всеми представителями дипломатического корпуса, многие из которых высоко ценили его как поэта. Беседы, которые велись в этом кругу, были для Пушкина одним из главных источников сведений о политической и литературной жизни Западной Европы.
В гостях у Фикельмонов Пушкин провел один из последних вечеров в своей жизни, описанный А. И. Тургеневым в письме к А. Я. Булгакову от 9 января 1837 г.: «Два дня тому назад мы провели очаровательный вечер у австрийского посла: этот вечер напомнил мне самые интимные салоны Парижа.
Составился маленький кружок из Баранта, Пушкина, Вяземского, прусского министра и вашего покорного слуги . Беседа была разнообразной, блестящей и очень интересной, так как Барант рассказывал нам пикантные вещи о Талейране и его мемуарах, первые части которых он прочел; Вяземский вносил свою часть, говоря свои mots , достойные его оригинального ума.
Пушкин рассказывал нам анекдоты, черты Петра I и Екатерины II, и на этот раз я тоже был на высоте этих корифеев петербургских салонов. Повесть Пушкина „Капитанская дочка “ так здесь прославилась, что Барант, не шутя, предлагал автору при мне перевести ее на французский язык с его помощью» (Письма Александра Тургенева Булгаковым. М„ 1939. С. 203-204).
Представление о разговорах, которые велись в салоне Хитрово-Фикельмон, дает и обширная переписка Пушкина с К. М. Хитрово, посвященная большей частью обсуждению политических событий.
Особняк австрийского посла и в юридическом, и в переносном смысле слова находился на западно-европейской территории* (Раевский И. А. Д. Ф. Фикельмон в жизни Пушкина; Д. Ф. Фикельмон о дуэли и смерти Пушкина. С 113). Здесь допускались куда более либеральные рассуждения о политике и общественной жизни, нежели в других петербургских гостиных.
«Разговорная газета» часто знакомила гостей с фактами и событиями, нс освещавшимися на страницах официальной печати. Благодаря дружбе с семьей Хитрово-Фикельмон Пушкин имел возможность приобретать книги, которые были запрещены к ввозу в Россию: в частности, исторические труды Тьера и Минье о Французской революции и два тома стихотворений Г. Гейне (см.
записку графа Фикельмона к Пушкину от 2 апреля 1835 г. — XVI, 22).
По точному определению Н. В.
Измайлова, для Пушкина, который всю жизнь тщетно стремился на Запад, этот салон был поистине «окном в Европу», откуда вливались в туманный и холодный Петербург яркий свет и вольный воздух или, по крайней мере, их отражения* (Измайлов И. В.
Пушкин и Е. М. Хитрово. С. 19.3). В трагической истории событий, предшествовавших дуэли Пушкина с Дантесом, Е. М. Хитрово и Д. Ф. Фикельмон неизменно выступали на стороне поэта, поддерживая его, как могли, дружеским участием.
В 1839 г. на 56-м году жизни умерла Б М. Хитрово. В 1840 г. граф Фикельмон был отозван из Петербурга в Вену; Долли уехала с ним и больше на родину не возвращалась. «Опустел, замер один из петербургских салонов, и так уже редких в то время», — горько констатировал Вяземский (Вяземский П. А. Старая записная книжка. С 494-495).
Долли
Графиня Дарья Фёдоровна Фикельмон (фр. de Ficquelmont, урождённая графиня Тизенгаузен, нем. Tiesenhausen; 14 октября [26 октября] 1804, Санкт-Петербург, Российская империя — 10 апреля 1863, Венеция [или Вена], Австрийская империя) — внучка фельдмаршала Кутузова, дочь Е. М. Хитрово, жена
Петербургская гостиная Долли Фикельмон в доме Ивана Салтыкова. Худ. Й. Сотира, 1835 г. На диване справа Элизалекс – десятилетняя дочь Фикельмонов
австрийского дипломата и политического деятеля К. Л. Фикельмона. Часто упоминается как Долли Фикельмон. Известна как хозяйка петербургского салона и автор обстоятельного «светского дневника», в записях которого особый интерес у пушкинистов вызывают фрагменты, касающиеся Пушкина и его жены, и подробный отчёт о дуэли и смерти Пушкина.
Старшая из сестер, Екатерина Тизенгаузен, родилась в 1803 году; младшая, Даша, 14 октября 1804 года. О раннем детстве Долли мы знаем только по письмам Кутузова к Елизавете Михайловне и по немногим упоминаниям в дневнике Дарьи Федоровны.
Первые одиннадцать лет своей жизни будущая графиня Фикельмон провела вместе с сестрой в Ревеле у бабушки Тизенгаузен, урожденной Штакельберг (1753–1826), которую она очень любила и считала своей второй матерью.
Обстановка, в которой росли девочки, была далеко не роскошной – Долли впоследствии вспоминает в дневнике о простых и однообразных нравах и обычаях маленького города, или северной деревни. Что это за «северная деревня», мы не знаем, – вероятно, эстляндское имение Тизенгаузен.
Мать подолгу живала вместе с дочерьми у родственников покойного мужа. Лето проводила у них либо ездила с девочками на дачу в Стрельну под Петербургом. Порой предпринимала и далекие поездки: в Бухарест к отцу, в Крым, но дочери в это время оставались у бабушки.
К. Брюллов. Долли с сестрой в Неаполе.
С раннего детства они знают и французский и немецкий. В свои русские письма к старшей внучке Кутузов то и дело вставляет отдельные фразы на этих языках. Иногда пишет ей целиком по-немецки.
Впоследствии обиходный язык Фикельмон главным образом французский, но хорошее знание немецкого языка, несомненно, помогало ей лучше понимать жизнь Центральной Европы. Из писем Кутузова видно, что девочки учатся и родному языку.
Однако будем помнить, что Даша Тизенгаузен с детства жила в нерусской среде и, кроме Ревеля и Петербурга с окрестностями, кажется, нигде больше в России не бывала.
В 1811 году, через шесть лет после смерти Ф. И. Тизенгаузена, ее мать выходит вторично замуж за генерал-майора Николая Федоровича Хитрово (1771–1819). Елизавете Михайловне 28 лет.
Дарья Фёдоровна вместе с мужем приехала в Петербург в конце июня 1829 года. Фикельмоны жили в арендованном посольством особняке князя Салтыкова (Дворцовая набережная, 4).
Семнадцатого сентября 1829 года графиня Фикельмон записала в дневнике:
«С 12-го мы поселились в доме Салтыкова – он красив, обширен, приятен для житья. У меня прелестный малиновый кабинет (un cabinet amarante), такой удобный, что из него не хотелось бы уходить. Мои комнаты выходят на юг, там цветы – наконец все, что я люблю. Я начала с того, что три дня проболела, но это все ничего, у меня хорошее предчувствие, и я думаю, что полюблю свое новое жилище.
Ничего столь не забавно, как устроиться на широкую ногу и с блеском, когда знаешь, что состояния нет, и, если судьба лишит вас места, то жить придется более чем скромно.
Это совсем как в театре! На сцене вы в королевском одеянии – потушите кинкеты, уйдите за кулисы и вы, надев старый домашний халат, тихо поужинаете при свете сальных свечей! Но от этого мне постоянно хочется смеяться, и ничто меня так не забавляет, как мысль о том, что я играю на сцене собственной жизни.
Но, как я однажды сказала маме, – вот разница между мнимым и подлинным счастьем, – женщина, счастливая лишь положением, которое муж дает ей в свете, думала бы с содроганием о том, что подобная пьеса может кончиться.
Для меня, счастливой Фикелъмоном, а не всеми преимуществами, которые мне дает его положение в свете, – для меня это вполне безразлично, я над этим смеюсь, и, если бы завтра весь блеск исчез, я не стала бы ни менее веселой, ни менее довольной. Только бы быть с ним и с Елизалекс, и я, уезжая, буду смеяться с тем же легким сердцем!»
Остальную часть 112-й страницы первого тома дневника, на которой заканчивается эта запись, графиня Долли оставила незаполненной. Должно быть, смотрела на нее как на своего рода введение к предстоящему повествованию о своей жизни в особняке Салтыковых.
Этот дом, где Дарья Федоровна Фикельмон в течение девяти лет то весело, то грустно играла сложную пьесу своей жизни, где часто бывал Пушкин, куда он привел своего Германна, – этот дом существует и сейчас.
Дарья Фёдоровна живо интересовалась литературой и музыкой, религиозно-философскими вопросами и политикой. Её близкими друзьями были П. Вяземский, А. Тургенев, И. Козлов. Салон графини Фикельмон часто посещал Пушкин. По словам П. А. Вяземского:
Дом Салтыкова — Университет культуры (по Дворцовой наб.)
Со стороны Дворцовой наб.
Дом Салтыкова — Университет культуры и искусства классицизм
1784-1788 — арх. Кваренги Д.
1818 — арх. Росси Карл Иванович — создана Суворовская пл., перестройка фасада
1843-1844 — арх. Боссе Г. А. (Боссе Г. Э., Геральд Юлиус) — перестройка
1881 — арх. Лоренцен К. И. — расширен корпус по Миллионной ул.
см. Дом Салтыкова (по Миллионной ул.)
Первоначально участок был отдан статс-секретарю Екатерины II П. А. Соймонову, но он отказался от его застройки.
В 1784-1788 гг. арх. Д. Кваренги построил на «пустопорожнем месте» жилой дом для купца Ф. И. Гротена. Фасад, выходящий на Дворцовую наб., с незначительными изменениями сохранил первоначальный вид.
В 1790 г. владельцем дома стал Т. Т. Сиверс. В 1793 г. он продал дом княгине Екатерине Петровне Барятинской (1750-1811). Она хотела сдать дом в аренду, но по городу пошла молва, что в здании объявились призраки, желающих арендовать дом не нашлось.
В 1796 г. Екатерина II выкупила особняк и подарила его фельдмаршалу Николаю Ивановичу Салтыкову (1736-1816). Н. И. Салтыков был гофмейстером вел. кн. Павла Петровича (Павла I) и воспитателем его сыновей Александра (Александра I) и Константина. До 1802 г. Салтыков был президентом Военной коллегии. В 1812-1816 гг. — председателем Государственного совета и Комитета министров.
- Вид на Мраморный дворец иНеву.Неизв.худ.. 1822 г.
- Алексеев Ф. Я.Вид Дворцовой наб. от Петропавловскойкрепости. 1794. Масло.
- Дворцовая наб. у дома Австрийского посольства. Гравюра Л.Тюмлинга.1830-е гг.
- План 3-го этажа (по чертежу XIX века)»
- Великобританское посольство.Старая открытка.
- Пл. Суворова.
После смерти Н. И. Салтыкова (1818) домом владели его сыновья: Дмитрий ( -1826), Иван (1796-1832) и Сергкй ( -1828). После из смерти дом достался племяннику Салтыкова.
В 1818 г. на месте сада, прилегающего к дому, по проекту К. И. Росси была создана Суворовская пл. и переделан фасад, выходящий на площадь — сохранился до нашего времени.
В 1799 г. перед домом был открыт обелиск в честь П. А. Румянцева. В 1801 г. на Царицыном лугу у реки Мойки был установлен памятник А. В. Суворову (скульптор М. И. Козловский). В 1818 г. по предложению К. И. Росси памятник перенесли на созданную рядом Суворовскую площадь, а Румянцевский обелиск перенесли на Васильевский остров.
В 1818-1823 гг. в доме построена домовая церковь. В особняке сооружены вестибюль, парадная лестница, Белый зал (поныне сохранившиеся), крыльцо со стороны Суворовской пл.
Наследники Н. И. Салтыкова проводили значительные переделки дома.
В 1843-1844 гг. — арх. Г. Э. Боссе., в том числе — отделка Белого зала.
В 1881 г. арх. К. И. Лоренцен расширил корпус по Миллионной ул.
- Фото — yuri.sedunov, 06.2011.
- Фото — Nipnip, 04.2021.
Наследники владели домом до 1917 г., но не проживали в нем, а сдавали его в аренду. В течение 90 лет здесь размещались иностранные посольства.
Первым арендатором дома в 1829 (?)-1855 гг. было Австрийское посольство. В 1829-1840 гг. послом в России был граф К. Л. Фикельмон.
С 1855 г. третий и четвертый этаж снимал датский посол — барон Отто Плессен.
В 1863-1918 гг. — посольство Великобритании. ([32])
С 1826 до 1855 г. го арендовало посольство Австрии. В 1858-1862 гг. часть помещений арендовал датский посланник. После 1863 г. до начала 1918 в доме располагалось посольство Великобритании. ([64])
После Октябрьской революции в доме размещались различные институты.
С 1925 г. в доме размещается Коммунистический политико-просветительский институт им. Н. К. Крупской — с 1941 г. Библиотечный институт, затем Институт культуры, Академия культуры. Сейчас он называется Университет культуры и искусства.
(текст публикации — Mary, по материалам [32], [64]. С. 74-78)
- ФрагментПарадной лестницы.
- Гостиная Д.Ф.Фикельмон.неизв. худ. 1830-е гг.(Музей истории интитута)
1917: Великобританiя, Посольство — Дворцовая наб., 4. (Весь Петроград – 1917, кол. 94)
1928, 1929, 1930, 1931: Ленинградский Коммунистический Политико-Просветительный Институт им. Н. К. Крупской
— наб. 9 Января, 4 (Весь Ленинград и область — 1928. С. 68), (Весь Ленинград и область — 1929. С. 48),
(Весь Ленинград и область — 1930. С. 51), (Весь Ленинград — 1931. С. 44)
1932, 1933: Ленинградский Коммунистический Политико-Просветительный Институт им. Н. К. Крупской (КИППР)
— наб. 9 Января, 4 (Весь Ленинград — 1932. С. 37), (Весь Ленинград — 1933. С. 292)
1934: Ленинградский Коммунистический Политико-Просветительный Институт им. Н. К. Крупской
— наб. 9 Января, 4 (Весь Ленинград — 1934. С. 263)
1935: Коммунистический Политико-Просветительный Институт им. Н. К. Крупской (КОМВУЗКРУПСКОЙ)
— наб. 9 Января, 4 (Весь Ленинград — 1935. С. 309)
1937,1939, 1940: Коммунистический Политико-Просветительный Институт им. Н. К. Крупской
— наб. 9 Января, 4 (1937- Ленинград список абонентов. С. 237) (Ленинград — 1939. С. 238), (Ленинград — 1940. С. 298)
1947: Институт библиотечный им. Крупской (совместно с библиотечным техникумом) — Дворцовая наб., 4
Общежитие — Басков п., 7 (Список абонентов ЛГТС 1947. С. 189)
1951: Институт библиотечный им. Крупской — Дворцовая наб., 4
Общежитие — Басков п., 7 (Список абонентов ЛГТС 1951. С.38)
1956: Институт библиотечный Лен. гос. им. Н. К. Крупской, Мин. культуры РСФСР — Дворцовая наб., 4
(Список абонентов ЛГТС.1956. С. 47) (добавил lenarch)
1957: Государственный библиотечный институт им. Н.К. Крупской — Дворцовая наб., 4 (Ленинград» Краткий справочник, 1957. С.48)
1965, 1976, 1988: Институт Культуры им. Н.К. Крупской — Дворцовая наб., 4
([108] . С. 73), (Краткий справочник ЛГТС-1976. С. 144), ([125]. С. 159) (добавил v3p1s4)
1973: Институт культуры им. Н. К. Крупской — Дворцовая наб., 4 ([211]. С. 96)
- Параднаялестница
- Фото — Mary, 03.2011.
- Белый зал
- Белый зал
- Двор
- Фото — Mary, 03.2011.
- Фото — yuri.sedunov06.2011.
История зданий института
Санкт–Петербургский государственный институт культуры основан в 1918 году. Институт размещается в трёх дворцовых зданиях в самом центре города — на Дворцовой набережной, возле Марсова поля и Летнего сада.
Из окон открывается вид на Неву, отсюда хорошо видны золотой шпиль Петропавловской крепости, и сама крепость, и прячущийся за кронами деревьев домик Петра I.
Здесь, в районе Троицкой площади, в 1703 году началась история нашего города…
Дворцовая наб., д. 2 — наб. Лебяжьей канавки — Миллионная ул., д. 1
Существующее здание было построено в 1784–1787 гг. Историками в разное время высказывались предположения об авторстве Ж.-Б. Валлен-Деламота, В. И. Баженова, Ю. М. Фельтена, И. Е. Старова. Скульптурная группа, венчавшая фасад на Миллионную, была выполнена М. И. Козловским. Первый владелец дома — И. И.
Бецкой, личный секретарь Екатерины II, директор Сухопутного шляхетного корпуса, президент Академии художеств, глава Императорской конторы строений домов и садов (впоследствии — Канцелярии от строений), член Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы, основатель Смольного института, Воспитательного дома.
Современную высоту — в три этажа с полуэтажом на цоколе — первоначально имели только корпус, выходящий на набережную, и угловые башни; между башнями располагался висячий сад. Двухэтажный флигель, обращенный к Марсову полю, завершался портиком.
В 1790-е годы в доме снимал квартиру И. А. Крылов. Здесь находилась книжная лавка В. А. Плавильщикова и типография известного баснописца. После смерти Бецкого (1795) дом перешел по наследству к его воспитаннице (по некоторым сведениям — дочери) А. И. Соколовой, жене О. М. де Рибаса, основателя Одессы, военачальника, впоследствии — адмирала.
В 1828 году здание унаследовали семьи обер-полицмейстера И. С. Горголи и князя М. М. Долгорукого.
В 1830-х гг. усадьба Бецкого подарена Николаем I племяннику — принцу П. Г. Ольденбургскому, государственному деятелю и известнейшему благотворителю.
В разные годы он был также президентом Вольного Экономического общества, попечителем Александровского лицея, председателем Опекунского совета, Главного совета женских учебных заведений, возглавлял Ведомство учреждений императрицы Марии.
В 1835 году по проекту Ольденбургского и на его средства было открыто Училище правоведения.
Семейству Ольденбургских обязаны существованием Женский институт принцессы Терезии, Свято-Троицкая община сестер милосердия, названные в честь принца приют и детская лечебница и другие филантропические и образовательные учреждения. Семейные традиции продолжил и сын Петра Георгиевича, Александр. Благодаря ему в столице появились Институт экспериментальной медицины, больница в Удельной и Народный дом имени Николая II.
После перехода здания в собственность Ольденбургских по заказу принца была предпринята перестройка при участии В. П. Стасова. Вместо висячего сада был устроен танцевальный зал, надстроены галерея вдоль Лебяжьей канавки и западный (служебный) флигель.
Работы были в основном закончены к 1841 году. После перестроек середины столетия комплекс приобрел в основном нынешний вид. Также в здании была построена лютеранская часовня Христа Спасителя (освящена в 1841 году), а через несколько десятилетий — православная Троицкая церковь (арх.
Г. Х. Штегеман, 1870 г.).
После Февральской революции здесь разместилось Министерство народного просвещения, впоследствии — Центральный педагогический музей, управление землеустройства, редакция «Книжной летописи», квартиры. В 1962 году здание передано Библиотечному институту.
Дворцовая наб., д. 4 — Миллионная ул., д. 3. — Суворовская пл.
В мае 1784 года по прошениям И. И. Бецкого, А. Р. Воронцова и П. А. Соймонова свободное пространство между Летним садом и службами Мраморного дворца было разделено на три участка. Соймоновский участок впоследствии отошел гамбургскому купцу Филиппу Гротену, для которого Джакомо Кваренги во второй половине 1780-х построил особняк в духе строгого палладианского классицизма.
В 1790 году новый дом Гротена был продан Т. Сиверсу, затем через три года перешел во владение кн. Е. П. Барятинской, а в 1796 году был выкуплен Екатериной II и пожалован главе Военной коллегии фельдмаршалу Н. И. Салтыкову. Ранее, в 1788 году, ему отошел участок Воронцова, так, однако, и оставшийся незастроенным (на этом месте К. Росси в 1818 году разбил Суворовскую площадь).
Глава Военной коллегии Николай Салтыков пользовался, впрочем, неоднозначной репутацией. Одни считали его идеалом придворного, другие видели в нем просто ловкого фаворита. Именно его попечению Екатерина на десять лет вверила наследника престола Павла, а затем — великих князей Александра и Константина.
Дом на Дворцовой набережной и послужил материальным свидетельством благодарности за воспитание Александра. В 1812–1816 гг. Салтыков занимал посты председателя Государственного совета и Комитета министров.
Как указывают историки, именно в его доме состоялось заседание, на котором главнокомандующим русской армией в 1812 году был избран Кутузов.
В 1818–1823 гг. в доме Салтыкова были устроены парадная лестница и домовая церковь; перестройка дома была связана и с разбивкой Суворовской площади по проекту Карла Росси: именно тогда получила архитектурную обработку ранее глухая западная стена.
Дальнейшая история здания связана и с большой политикой, и с фамилией Кутузова. Хотя владельцами дома до событий 1917 года оставались Салтыковы, в течение почти что целого века он служил местом пребывания иностранных диппредставительств.
С 1828 года дом Салтыкова сдавался в аренду. Первым квартирантом стало австрийское посольство. Именно здесь разместился посол Карл-Людвиг (Шарль Луи) Фикельмон с женой Дарьей Федоровной, знаменитой Долли Фикельмон. Здесь же поселилась мать Долли, Е. М. Хитрово — дочь М. И. Кутузова.
Они обе держали популярные в столице салоны, и с этого времени дом на Дворцовой набережной становится одним из непременных пунктов в списке «пушкинских мест» Петербурга (последний визит Фикельмонам Пушкин сделал 7 января 1837 года, за две недели до дуэли).
Австрийское посольство арендовало дом и по окончании миссии Фикельмона — до 1855 года.
В 1843–1844 гг. дом, принадлежавший кн. Е. П. Салтыковой, был частично перестроен Г. Э. Боссе. Архитектором был выполнен Белый зал, изменен фасад на Марсово поле и проч. В числе авторов, перестраивавших здание, историками упоминаются также Н. И. Байер, В. Е. Стуккей, К. И. Лоренцен.
С 1855 по 1863 год квартиру в доме Салтыковых снимал датский посланник, а следующие полстолетия — до 1918 года — здесь находилось английское посольство.
После перевода посольств в Москву здесь располагался склад конфискованной мебели и произведений искусства, а с 1925 года — Коммунистический политико-просветительный институт имени Крупской (предшественник нашего университета). В годы войны в здании находился госпиталь.
Миллионная ул., д. 7 — Мраморный пер., д. 1 — Дворцовая наб., д. 8
Участок, занимаемый сегодня тремя домами, в начале XVIII века отошел под усадьбу молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Дом Кантемира — первая петербургская работа Франческо Бартоломео Растрелли, выполненная молодым архитектором в 1721–1726 гг.
С 1723 года, после смерти заказчика, дом перешел в собственность его детей. Здесь жил и сын Дмитрия, Антиох Кантемир, поэт, автор сатир и дипломат. Некоторое время жильцом дома был В. К. Тредиаковский. Среди временных обитателей дома в первое столетие его истории указывают также гр.
Миниха, кн. Голицына, Станислава Понятовского.
В том же 1762 году, когда в России посмертно вышло первое издание сатир Антиоха Кантемира, дом на Дворцовой набережной был выкуплен у наследников и стал собственностью экс-канцлера А. П. Бестужева-Рюмина. Затем усадьба перешла к графу П. М. Скавронскому, а затем — к его вдове, племяннице Потемкина, Е. В. Скавронской.
В 1798 году графиня Скавронская выходит замуж за вице-адмирала, Юлия Помпеевича Литта, представителя Мальтийского ордена при русском дворе. При новом хозяине здание было перестроено по проекту Л. Руска. При этом особняк Литта сменил расстреллиевские барочные формы на «одежды» в духе классицизма.
Здание было также перестроено внутри.
Впоследствии дом был продан в казну и отошел министерству финансов. Историки связывают этот адрес с именами двух министров — Е. Канкрина и Ф. Вронченко; здесь также жил военный министр Д. Милютин.
В 1867–1868 гг. архитектор Л. Ф. Фонтана строит в средней части участка со стороны Мраморного переулка особняк с дворовыми корпусами для нового владельца — Н. Д. Лохвицкого.
Следующее «переодевание» дома на набережной относится к середине — второй половине 1870-х гг. По проекту К. К. Рахау для нового владельца усадьбы, лесоторговца И. Ф. Громова, здание с 1875 г. было перестроено, получив современный облик и новые интерьеры в разных стилях. Кроме того, Рахау переделывает и расширяет корпуса по Мраморному переулку и Миллионной улице.
Впоследствии хозяином бывшей усадьбы Кантемира (как и владельцем громовского бизнеса) становится В. А. Ратьков-Рожнов, предприниматель, один из крупнейших петербургских домовладельцев, в 1893–1898 гг. — городской голова. Часть помещений Ратьковы-Рожновы сдавали в аренду. На рубеже веков во флигеле на набережной размещалось турецкое посольство.
В послереволюционный период в особняке Кантемира были устроены квартиры. Впоследствии корпус по набережной был отдан Морскому Регистру судоходства. Дом по Миллионной улице передан Институту культуры в 1986 году.
4-я Красноармейская ул., д. 1 — Московский пр., д. 33
Здание было построено в середине 1800-х гг. и за первые десятилетия своей истории сменило несколько владельцев. В 1844 гг. участок с домом на углу 4-й Роты и Обуховского пр., принадлежавший тогда А. П.
Галченковой, был выкуплен для Вольного Экономического общества при содействии его президента, принца П. Г. Ольденбургского. Это старейшее научное общество России, было основано в 1765 году и просуществовало до 1915 года. В разные годы в его деятельности принимали участие А. Т. Болотов, Г. Р.
Державин, Д. И. Менделеев, А. М. Бутлеров, А. Н. Бекетов, В. В. Докучаев, П. П. Семенов-Тян-Шанский, М. М. Ковалевский и др. С 1779 года ВЭО размещалось в собственном доме на углу Невского пр., строившемся с 1768 г. по проекту Ж.-Б. Валлен-Деламота и отошедшем в казну в 1844 г.
(в следующие два года здание было перестроено И. Д. Черником для Военно-топографического бюро и вошло в комплекс Главного Штаба).
Здание в 4-й Роте подвергалось переделкам еще до перехода в собственность Общества; так, значительное переустройство было предпринято в 1836 году.
Среди архитекторов, реконструировавших дом ВЭО во второй половине XIX столетия, историки называют также А. Пеля. В 1902 году здание перестраивалось гр. инженером В. Н.
Пясецким, а в следующем году им был выполнен проект нового обширного шестиэтажного комплекса, оставшийся, однако, неосуществленным.
В 1928 году во флигеле здания разместился «Дом Плеханова» — сектор рукописного отдела Публичной библиотеки. Нашему институту здание Вольного Экономического общества было передано в 1951 году.
Маяковского ул., д. 35
Дом на Надеждинской улице, с которого начинается история институтских зданий, был построен в 1858 году по проекту академика архитектуры В. В. Штрома для Н. Меняева. В начале XX вв.
здесь разместилось общество «Маяк», созданное в 1900 году «для содействия нравственному, умственному и физическому развитию молодых людей»; до покупки собственного здания общество снимало помещения на Литейном, 30.
«Маяк» представлял собой отечественный вариант YMCA — молодежной христианской ассоциации, основанной в Англии еще в 1844 году; в последующие годы аналогичные организации возникли еще в целом ряде стран.
Здание было приобретено и подарено обществу одним из его основателей американским филантропом Дж. Стоксом, а оборудование особняка финансировал казначей «Маяка» Э. Л. Нобель.
Для «оказания содействия молодым людям в достижении нравственного и физического роста» общество предлагало: «Курсы русского, немецкого, французского, английского языков, бухгалтерии и коммерческой арифметики.
Курсы по вечерам ежедневно, кроме воскресных дней, Нового года, Св. Пасхи и Рождества Христова. Лекции-беседы, концерты, прогулки, посещения музеев и гимнастика по программе.
Уроки на рояле, скрипке, балалайке, мандолине, гитаре и домре».
Посетители «Маяка» слушали лекции по истории, праву, литературе, изрядное внимание уделялось религиозному просвещению, беседам на евангельские темы и проч. Почетным попечителем общества состоял принц А. П. Ольденбургский, в числе попечителей был также и В. А. Ратьков-Рожнов.
В 1906–1908 гг. в правой части дома по Надеждинской, 35 по проекту П. Ю. Сюзора был устроен переделанный впоследствии гимнастический зал общества. В 1918 году здание было передано Институту внешкольного образования.
С 2003 года институту принадлежит здание бывшей Смоленской соединенной земской школы на пр. Обуховской обороны, д. 85/2 (1898 г., арх. неизвестен).
Загрузка...
