В XVIII в. эта инфекционная болезнь продолжала причинять большой вред относительно благополучным в эпидемиологическом отношении европейским странам. Страдали от неё преимущественно дети, смертность среди которых от натуральной оспы составляла 6-10 %.
Выжившие на всю жизнь сохраняли память о перенесённой болезни в виде глубоких шрамов на лицах. Большое количество пудры, которую европейцы наносили в эпоху Просвещения, чаще всего было связано со стремлением скрыть следы оспы.
«Черный лебедь» из Китая: что общего у коронавируса и Великой чумы XIV века
Инфекция не щадила ни бедняков, ни аристократов. Она серьёзно повлияла на историю русского императорского дома. От оспы скончался Пётр II, лицо же Петра III серьёзно пострадало от следов перенесённой инфекции.
В начале правления Елизаветы Петровны сильная эпидемия оспы охватила столицу империи. Это породило царский указ «О воспрещении проезда ко дворцу лицам, у которых в домах окажется оспа…». Императрице было предложено сделать оспопрививание, но она отказалась — слишком небезопасной была тогда эта медицинская процедура.
Локальные технологии оспопрививания существовали тогда в различных регионах Российской империи (в Малороссии, Казанской губернии, у черкесов), и получили они их, скорее всего, от медицины Востока. Региональные методики имели свои особенности, но общим моментом было введение в организм прививаемого оспенного яда, взятого у больного человека.
В начале XVIII века прививки от оспы стали применяться английскими врачами. Причём заимствовали они эту практику у медиков османского султана. Постепенно она получила признание в различных европейских государствах. Её активными сторонниками были Вольтер, американский политик и учёный Бенджамин Франклин.
Первая публичная дискуссия в России о внедрении оспопрививания на государственном уровне возникла в рамках работы Уложенной комиссии Екатерины II.
Чума в Херсоне, или Как адмирал Ушаков свой первый орден заслужил
В декабре 1767 года депутат от Медицинской коллегии, доктор Григорий Аш высказал мнение, что «вернейшим средством для предохранения русского населения от оспенных эпидемий следует признать искусственное заражение этою болезнью».
Благодаря стараниям вельможи Ивана Бецкого и доктора Иоганна Ениша в России начинает издаваться литература о пользе оспопрививания. Однако в общественном сознании продолжали преобладать предрассудки, что взятие материала для прививки опасно для здоровья донора; оспопрививание якобы сокращает продолжительность жизни.
- Среди простолюдинов циркулировали и вовсе невероятные слухи: что якобы «у многих англичан, коим учинено оспенное привитие, выросли коровьи рога».
- Для Европы XVIII века эти заблуждения не были чем-то из ряда вон выходящим, поскольку до 1762 года даже в относительно просвещённой Франции прививки от оспы были запрещены специальным парламентским актом.
- Императрица Екатерина II проводила максимально прагматичную политику по борьбе с эпидемиями, сокращавшими численность населения.
Уже в год её воцарения (1762) был издан указ «Об учреждении особых домов при городах для одержимых опасными и прилипчивыми болезнями и об определении для сего докторов». В следующем году началось создание «оспяных домов» в крупнейших городах империи, среди которых был и Киев. По сути, такие дома были детскими инфекционными больницами.
На борьбу с эпидемиями оспы были направлены запреты больным или имеющим больных в доме посещать церкви и другие публичные учреждения.
Чумной бунт. Как малороссы спасали Москву от страшной эпидемии
Однако эти карантинные меры желаемых результатов не давали. Проблему могли решить только массовые прививки. Но для их внедрения требовался какой-то неординарный шаг
Царица решила показать пример подданным и сделать прививку от оспы себе, а также наследнику престола и высокопоставленным придворным. Сдерживающим фактором было то, что инокуляция (искусственное заражение) взрослых людей не редко давала осложнения, иногда заканчивавшихся летальными случаями.
Для оспопрививания императрицы и её ближнего круга из Англии был приглашён известный хирург Томас Димсдэль. По прибытии в Петербург он предложил Екатерине II сначала поставить опыт по привитию оспы «над несколькими лицами ее пола, ее лет и ее телосложения». Однако та отвергла данное предложение и пожелала ускорить процесс подготовки к операции.
К удивлению англичанина, в Петербурге уже существовала необходимая инфраструктура: был подготовлен дом для массового прививания, которым заведовал доктор Шулениус, имевший практику подобных операций, проведённых в Лифляндской губернии.
В начале октября 1768 года англичанин начал подготовку к предстоящему оспопрививанию. Главнейшей задачей его было найти подходящий материал для прививки императрицы. Для этого были отобраны петербургские кадеты, инфицированные оспой.
Квазигосударство или часть России? Борьба за статус Крыма между дипломатами и генералами Екатерины II
© adygiru / Перейти в фотобанк
Однако вечером 12 октября доктору Димсдэлю было велено срочно явиться вместе с больным, от которого можно было бы взять материю для привития императрицы. Как раз в это же время в Петербурге стало известно об объявлении османским султаном войны Российскому государству.
Хирург сделал надрез на руке императрицы и через открывшуюся ранку протянул нитку, смоченную гноем больного оспой. Клиническое течение прививки Екатерина перенесла до 29 ноября, после чего был привит наследник престола и вельможи (в том числе братья Орловы, Кирилл Разумовский, Григорий Потёмкин).
1 ноября в столице прошли официальные торжественные мероприятия по случаю выздоровления царицы: отслужены торжественные молебны в петербургских церквях, архиепископ Гавриил произнес поздравительное слово государыне. В память привития оспы Екатерине II позже было отчеканено 12 медалей с надписью «Собою подала пример».
Императрицу с этим событием поздравили Сенат и Синод, на что она ответила: «Мой предмет был своим примером спасти от смерти многочисленных моих верноподданных, кои, не знав пользы сего способа, оного страшась, оставались в опасности».
В благодарность Димсдэль получил титул русского барона, звание лейб-медика, чин действительного статского советника, пожизненную пенсию в 500 фунтов стерлингов, а также множество подарков в виде произведений искусства.
Не был забыт и донор прививочного материала — крестьянский сын Александр Марков. Ему была присвоена фамилия Оспенный, дарованы дворянство, капитал в 3 тыс. рублей и родовой герб, на котором была изображена обнаженная рука со зрелой оспиной.
Эпидемии – шаг до скотства. Холерный бунт 1892 года в Юзовке
© РИА Новости, РИА Новости / Перейти в фотобанк
После этих событий российская аристократия также воспылала желанием пройти оспопрививание. Данный процесс был поставлен на поток в петербургском Оспенном доме. Все желающие могли здесь бесплатно получить прививку, а в награду — серебряный рубль с портретом Екатерины II.
Возглавил этот процесс ещё один англичанин — Томас Голидей (Холидей). За труды он получил участок земли на одном из островов невской дельты. Согласно преданию, он был назван в честь этого врача, но со временем его наименование трансформировалось в «Голодай» (ныне это остров Декабристов).
Тем временем прививание от оспы стало распространяться по всей империи.
Ему непременно подлежали все воспитанники училища Академии художеств, Кадетского корпуса, Смольного института, воспитательных домов Петербурга и Москвы. В случае появления в доме больного оспой прививанию подлежали все домочадцы.
К 1780 году число привитых от оспы в России превысило 20 тыс. человек. Для стимулирования медиков были отчеканены различные по величине и металлу медали с надписью «За прививание оспы».
Маркус-Вольф Хавкин: борец со смертельными эпидемиями и поборник духовных скреп
Когда в 1774 году от оспы скончался французский король Людовик XV, русская императрица заявила: «Стыдно французскому королю в XVIII столетии умереть от оспы». А в 1781 году повторно пригласила Димсдэля в Россию на этот раз для привития великих князей Александра и Константина.
С тех пор эпидемиология в России стала делом государственным. Отечественная наука постепенно заняла лидирующие позиции в области эпидемиологии инфекционных болезней, которые удерживает и в настоящее время.
В этом плане весьма символично, что именно на базе Новороссийского университета в Одессе была открыта первая в мире кафедра эпидемиологии, а её основатель Даниил Заболотный написал первый учебник по эпидемиологии.
Победа над оспой
23 октября 1768 года Императрица Всероссийская Екатерина II привилась от оспы, подав пример своим подданным, боявшимся прививки. Страх этот был не лишен основания: прививка делалась гноем больного и могла стать фатальной. Тем не менее это была спасительная практика, если рассматривать статистику.
Убийца миллионов
Еще недавно оспа уносила жизни миллионов людей, ослепляла и уродовала выживших. Немцы придумали поговорку: «Любовь и оспа неизбежны», а французские полицейские указывали особую примету в описаниях людей: «Нет шрамов от оспин».
Естественно, люди с древних времен искали способ защититься от этой высокозаразной вирусной инфекции. Индусы придумали богиню оспы Мариатале и пытались ее задобрить, корейцы подносили дары «уважаемому гостю оспа», но это не помогало.
Первые эпидемии зарегистрированы в Китае в IV веке, в Корее — в VI веке, в Японии — в VIII веке: в 737 году от оспы вымерли 30% японцев. Первый способ защиты с помощью прививки был придуман именно на Востоке во времена раннего Средневековья. Здоровым людям стали заносить гной больного, извлекая его из созревшего пузырька на коже.
Этот метод получил название «вариоляция», он практиковался в Индии в VIII веке, в Китае — в X веке, а до Европы дошел только в первой половине XVIII века.
Первой европейской женщиной, решившейся на вариоляцию, стала английская писательница и путешественница Мэри Уортли-Монтегю.
Будучи женой британского посла в османском Константинополе, она узнала о турецкой массовой практике прививать девочек, предназначенных для гаремов: вариоляция защищала их от эпидемий и предотвращала появление некрасивых оспин на лице.
Решительная англичанка привила своего пятилетнего сына в 1718 году, а затем и свою трехлетнюю дочь в 1721 году в разгар эпидемии оспы. Вернувшись в Европу, она стала активно пропагандировать вариоляцию — и небезуспешно. В Англии начались опыты над преступниками и детьми из церковных приютов.
Выяснилось, что смертность от такой прививки составляет 2%, а это в 10–20 раз меньше, чем шансы умереть от эпидемии натуральной оспы. Вариоляция стала популярным методом вакцинации, несмотря на риски. Привита была даже семья британского короля Георга I.
Философ Вольтер рассказал о борьбе англичан с антипрививочниками в «Философских письмах»: «Обыкновенно в Европе говорят, что англичане сумасшедший и экзальтированный народ; сумасшедший, так как они своим детям прививают оспу, чтобы воспрепятствовать появлению ее у них; экзальтированный, так как они с радостью сообщают своим детям эту ужасную болезнь с целью предупредить зло еще неизвестное. Англичане же с своей стороны говорят: прочие европейцы — трусы и люди вырождающиеся. Трусы потому, что они боятся причинить детям незначительную боль; выродившиеся люди потому, что подвергают своих детей опасности погибнуть от оспы».
И все же это был очень опасный метод. Многие умирали от прививки человеческой оспой, в том числе богослов Джонатан Эдвардс в 1758 году. Английский врач Геберден подсчитал, что за 40 лет применения вариоляции в Лондоне умерло на 25 000 больше людей, чем до введения этой прививки. Франция официально запретила этот метод вакцинации в 1762 году.
Оспопрививание в России
Однако Екатерина II была полна решимости ввести оспопрививание в России и верила в силу прививки. Оспа всерьез угрожала императорскому двору: она обезобразила лицо ее мужа Петра III, переболевшего в молодом возрасте, от оспы скончалась их годовалая дочь Анна Петровна в 1759 году.
Принимая решение о вариоляции, Екатерина хотела защитить не только себя, но и сына Павла — наследника двора: в 1768 году ему было 14 лет. Как раз в этот год от оспы скончалась жена наставника цесаревича — графиня Шереметева и смерть могла вот-вот пожаловать в покои императрицы.
В октябре из Лондона в Санкт-Петербург срочно доставили опытного врача Димсдейла. Гной для прививки взяли у шестилетнего крестьянского мальчика Александра Маркова — после выздоровления Екатерины II он получил дворянский чин, фамилию Оспенный и герб, на котором изображена рука с видимой зрелой оспиной.
История умалчивает о том, что чувствовали придворные императрицы, вынужденные обслуживать и обхаживать ее в дни после прививки — наверняка мысленно они уже готовились умереть от оспы. Только на шестой день у Екатерины II появились симптомы заболевания и она уединилась в Царском Селе.
Готовилась к смерти и сама больная: она распорядилась держать наготове упряжку лошадей для доктора на случай, если она умрет. Димсдейл должен был срочно уехать из России, чтобы спастись от расправы. Пока императрица выздоравливала, ее сын Павел заболел ветрянкой. Прививку от оспы он получил, когда поправился, — 10 ноября.
К тому времени стало очевидно, что Екатерина II хорошо перенесла вариоляцию и ее придворные также поспешили получить «оспинку от императрицы». Врач был награжден титулом баронета и пожизненной пенсией. Позже он снова вернулся в Россию, чтобы привить от оспы жену Павла Марию Федоровну и их детей, внуков Екатерины II.
Инициативу императрицы современники прославляли в одах, отчеканили памятную медаль «Собою подала пример» и даже поставили балет «Побежденное предрассуждение».
Когда в 1774 году от оспы скончался французский король Людовик XV, заразившийся от своей любовницы, Екатерина воскликнула: «Какое варварство!» Оспопрививание в России к тому времени стало обязательным, хотя и рискованным мероприятием.
Окончательная победа
В 1765 году, за три года до прививания Екатерины II, лондонское научное сообщество узнало о более безопасном способе защититься от оспы.
Врач Джон Фьюстер и его коллега Суттон сообщили, что пациенты, переболевшие коровьей оспой, не болеют тяжелой натуральной оспой даже во время эпидемий.
Но это наблюдение сельских докторов показалось лондонским ученым простой случайностью и они не обратили на него должного внимания.
Лишь один человек, присутствовавший на этом докладе, — Эдвард Дженнер — запомнил это сообщение и стал вести наблюдения. Он отслеживал случи коровьей оспы в течение 30 лет и убедился, что, заразившись от коровы, человек приобретает стойкий иммунитет к натуральной оспе.
Его догадки подтверждал тот факт, что доярки болели человеческой оспой гораздо реже других людей.
Шли годы, и появлялись первые смельчаки — испытатели прививки: в 1774 году во время эпидемии оспы английский фермер Бенджамин Джести привил «коровьей прививкой» двоих детей и жену, а в 1791-м немецкий учитель Петер Плетт вакцинировал таким же образом всю свою семью.
14 мая 1796 года Эдвард Дженнер провел первый публичный опыт вакцинации от оспы. В присутствии зрителей он взял жидкость из пустулы доярки, заразившейся коровьей оспой, и занес ее в маленькие порезы на руке восьмилетнего мальчика Джеймса Фиппса, сына своего садовника.
Ребенок немного похворал и через неделю был здоров, после чего ему была привита человеческая оспа — без всяких последствий. В дальнейшем Фиппса пытались заразить натуральной оспой еще 20 раз, но он оставался здоров, демонстрируя завидный иммунитет к болезни и высокую эффективность прививки.
С 1800 года вакцинация от оспы стала обязательной в английской армии и на флоте.
В 1803 году вакцину доставили в Новый Свет, применив для этого интересный способ.
Врач Франциск Хавьер де Бальми, получивший это задание от испанского короля, взял из приютов 22 здоровых мальчика в возрасте от трех до девяти лет и последовательно прививал их в путешествии: первые два ребенка были заражены коровьей оспой перед отъездом, от них порцию гноя попарно получали следующие. Так, благодаря «живой цепочке» стала возможна вакцинация людей в Северной и Южной Америке.
Последний случай заражения оспой был зарегистрирован 26 октября 1977 года в сомалийском городе Марка. С тех пор эта болезнь считается полностью побежденной благодаря массовой вакцинации.
Екатерина Великая первой в России сделала себе прививку от оспы. И вот к чему это привело
Портрет Екатерины Великой. Художник Федор Рокотов. Фоторепродукция из открытых источников.Портрет Екатерины Великой. Художник Федор Рокотов. Фоторепродукция из открытых источников.
История о том, как осенью 1768 года императрица Екатерина II поступила весьма рискованно, повелев привить себе натуральную оспу, казалось бы, известна достаточно широко. Ее поступок активно пропагандировался, дабы побудить подданных последовать ее примеру. Документы Российского государственного исторического архива позволяют добавить новые штрихи к знакомому сюжету.
В личном фонде графа Ивана Петровича Салтыкова хранятся рескрипты и письма императрицы к его отцу — генерал-фельдмаршалу Петру Салтыкову, военачальнику и московскому генерал-губернатору. Среди них — несколько посланий, полностью посвященных прививке: они дают возможность историкам узнать ситуацию «из первых уст».
Для начала напомним: чем же так была страшна оспа? Ее регулярные вспышки в XVII — XVIII веках, по свидетельствам современников, уносили больше человеческих жизней, чем все другие болезни и войны вместе взятые. Не было ни одной европейской страны, которую болезнь пощадила бы.
В ходу даже была поговорка: «Невозможно избежать оспы и любви». Смертность от болезни достигала 20 — 40%. Выжившие могли частично или полностью потерять зрение, а на их коже навсегда оставались рубцы.
Отсюда, кстати, любовь красавиц эпохи барокко к румянам и белилам: толстый слой макияжа позволял скрыть оспенные шрамы…
Инфекция не различала богатых и бедных: в разные годы от нее скончались правитель Голландии Вильгельм II Оранский, королева Англии Мария II, император Священной Римской империи Иосиф I. В России оспа оборвала жизнь 14-летнего императора Петра II, чья смерть вызвала пресечение династии Романовых по мужской линии.
К способам противодействия недугу относились обряды и заклинания, снадобья и порошки, переодевания заболевшего в красную одежду, чтобы «вытянуть болезнь». В то же время медики обратили внимание, что люди, однажды переболевшие оспой, не заражаются ею снова…
В 1717 году супруга английского посла в Константинополе Мэри Монтегю, собственными глазами наблюдая эффект применяемых турками мер в борьбе с инфекцией, решилась привить оспу своему шестилетнему сыну.
Он выжил, и, вернувшись в Англию, леди Монтегю развернула настоящую кампанию по распространению оспопрививания.
Екатерина II, состоявшая в регулярной переписке с лучшими умами Европы, была хорошо осведомлена о происходящем.
В одном из писем 1768 года к генерал-фельдмаршалу Петру Салтыкову матушка-государыня описывала мотивы, побудившие ее саму сделать прививку: «Я, не имев оспы, принуждена была о себе самой, так и о великом князе (Павле Петровиче, будущем императоре Павле I. — Ред.
) быть в беспрестанном опасении. А особливо нынешнего лета, как она в Петербурге весьма умножилась, почла я себя обязанною удалиться от оного и вместе с великим князем переезжать с места на место».
Бесконечно обманывать судьбу было невозможно, и Екатерина, по ее словам, твердо вознамерилась «сделать всем опасениям конец и привитием себе оспы избавить как себя самое, так и все государство от беспокойной безызвестности».
Из Англии, по распоряжению государыни, был приглашен «славный в прививании оспы» врач Томас Димсдейл.
«Он, по приезде своем сюда, многими счастливыми опытами совершенно доказал безошибочное свое знание в сем искусстве, — сообщала Екатерина II Салтыкову, — а чрез то наиболее утвердяся я в моем намерении, приказала сего октября 12 дня ввечеру привить себе оспу».
Письма императрицы служат ценным историческим источником, раскрывающим подробности того, что происходило дальше. После прививки, необходимый материал для которой был взят у заболевшего мальчика Саши Маркова, Екатерина удалилась в Царское Село, «дабы тем удобнее последовать предписанным правилам, то есть сколько возможно более быть в свободном воздухе».
Придворные были шокированы, тем более что как раз в этот момент предельно обострились отношения России и Турции, и здоровье первого лица становилось вопросом первостепенным.
Екатерина действительно сильно рисковала: на протяжении двух недель ее мучили лихорадка, ломота в спине и ногах и головная боль.
Тем не менее она регулярно прогуливалась и выезжала в карете, принимала посетителей и вообще «все сие время проводила на ногах».
К концу октября состояние императрицы улучшилось, и 1 ноября она торжественно возвратилась в Петербург, где был отслужен благодарственный молебен.
В память «великодушного и знаменитого подвига» (так говорилось в Сенатском указе от 20 ноября 1768 года) было установлено ежегодное повсеместное торжество с колокольным звоном и иллюминацией.
Оно проводилось 21 ноября, и традиция продолжалась вплоть до революции.
Сама государыня в письме Салтыкову подчеркивала свое неуклонное намерение «прививание оспы, столь нужное и полезное для сбережения рода человеческого от опасных следствий сей смертоносной болезни, в государстве больше и больше распространить».
Доктор Димсдейл был щедро вознагражден и, вернувшись в Англию, открыл собственную клинику. Не забыт был и семилетний Саша Марков, получивший права дворянства, герб и фамилию «Оспенный».
Но самое главное — пример императрицы был воспринят петербургским обществом как руководство к действию, и вскоре «оспой от государыни» были привиты полторы сотни аристократов, в том числе Григорий Орлов и Кирилл Разумовский. Прививка была сделана и наследнику престола — будущему императору Павлу I.
А вот венценосный современник российской императрицы — французский король Людовик XV — в 1774 году умер, заразившись оспой (Екатерина назвала этот случай «варварством»).
Еще при жизни государыни практика оспопрививания вслед за Петербургом и Москвой была введена в Выборгской и малороссийских губерниях, а также в Сибири.
Продолжался этот процесс и в последующие годы, причем приходским священникам даже вменили в обязанность убеждать крестьян и «прочего звания людей» в необходимости делать прививки оспы своим детям.
А в 1865 году правнук Екатерины, император Александр II, утвердил положение комитета министров о введении в России повсеместного оспопрививания.
Самые интересные очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных фактов из истории, литературы, краеведения, искусства и науки — на сайте Лектория.
1-я вакцинация в истории России. Как Екатерина Великая испробовала на себе вакцину от чёрной оспы
Бросьте в меня камень, если сегодня на всей земле остался хоть один человек, кто не задавался вопросом: прививаться в нынешних пандемических условиях или нет. Вот лично вы что думаете?
И 250 лет назад этот вопрос стоял также остро.
Тогда речь шла об черной оспе, которая в Российской империи из 10 заболевших уводила на погост четверых. Так что каждый заболевший понимал, что шансов у него примерно 50 на 50: либо быть, либо нет.
Что можно сказать про оспу? Ничего обнадеживающего: высокозаразная инфекция, передающаяся по воздуху, смертность от которой при худшем раскладе достигала 90%. Но выжившие приобретали стойкий пожизненный иммунитет.
Чтобы понимать масштабы бедствия: эпидемии оспы регулярно буйствовали в Европе и России, начиная с VI века. Они выкашивали целые города.
Большинство европейцев имели на лице и теле отметины перенесенного заболевания.
Во Франции, например, полиция рассматривала отсутствие оспин «особой приметой». А в Германии ходила поговорка: «никому не избежать оспы и любви».
Болели все сословия, включая королевские дома и царские фамилии. В 1730 году от оспы умер наследник дома Романовых, 14-летний Петр. И Екатерина II (коронована в 1762) очень боялась черной оспы и повторения этой печальной истории со своим сыном Павлом.
Она приняла решение о личной вакцинации, когда у наставника цесаревича Павла, с оспой вначале слегла, а потом умерла невеста. Болезнь подошла очень близко к монаршей семье.
Решение о вакцинации – дело хорошее, но надо понимать, какие тогда были времена и возможности медицины.
До начала серьезных исследований и открытий, связанных с иммунной системой и вакцинами, было по меньше мере сто лет. И тот метод, который использовался для противооспенной вакцинации в XVIII веке сейчас покажется полной дичью.
Метод назывался вариоляцией. Его суть в том, что на руке прививаемого надрезали кожу и «вводили туда оспенный материал». Императрицу прививал английский врач Томас Димсдейл, который сделал буквально следующее.
Он вскрыл оспину у заболевшего маленького мальчика, обмакнул в рану нить, а потом провел зараженной ниткой по надрезу на руке Екатерины.
Этот метод придумали османы. Проанализировав характер и течение оспы, они начали экспериментировать с вакцинацией вначале на пленных, а потом на детях-сиротах.
Самодержица заболела через несколько дней. Но в легкой форме.
Пока длилось недомогание, она велела постоянно держать запряженной карету с лошадьми. Чтобы на случай летального исхода (все бывает) прививший ее врач мог экстренно покинуть Россию и избежать расправы. Предусмотрительно, не правда ли?
Стоит ли говорить, что матушка-императрица полностью выздоровела? Вслед за ней прививку сделали наследнику престола Павлу. За его выздоровлением следила вся империя. И после этого в очередь на вакцинацию выстроился весь двор. Прививка от оспы вошла в моду.
Мальчонке, ставшим донором оспы для императрицы, Саше Маркову, был пожалован дворянский титул и новая фамилия – Оспенный. На гербе семейства Оспенных красуется его рука с оспенной пустулой.
Томас Димсдейл также получил титул, звание лейб-медика и внушительную пенсию. Он уехал на родину, но годы спустя вернулся в Россию прививать внуков Екатерины.
Примерно в это же время во Франции от оспы скончался Людовик XV.
Прошло почти 2 века. И только в 1980 году Всемирная организация здравоохранения официально объявила, что черная оспа полностью побеждена.
Но это не значит, что инфекция ушла из нашего мира. В лабораториях штаммы черной оспы хранятся до сих пор. Болезнь не исчезла, она просто затаилась на время в пробирке.
ТРОЯНСКАЯ КЛЯЧА
Ничего святого, только остросюжетное здесь:
https://zen.yandex.ru/helen_of_troy
Екатерина II: первая в России прививка от оспы
23 октября (12 октября по старому стилю) 1768 года Екатерина II первой в России сделала себе и затем своему 14-летнему сыну Павлу прививку от оспы. Произошло это в разгар пандемии смертельной тогда в Европе и России болезни.
Сама Екатерина оспой не болела, но очень боялась заразиться, тем более что ее муж Петр III перед свадьбой переболел оспой, и это оставило на его лице уродливые шрамы.
Екатерине в 1768-м исполнилось 39 лет. Она была полна сил и планов, не хотела потерять свой шарм и очарование. Смириться с положением жить в страхе она не могла и в силу своей просвещенности.
В то время прививали методом так называемой вариоляции. Он заключался в том, что прививаемому делали несколько разрезов на руке и вводили оспенные пузырьки от больного. Зараженные таким способом люди, конечно, тоже умирали, но раз в 20 меньше, чем при обычном течении болезни.
Екатерина изучила вопрос глубоко и вдумчиво и, наконец, выбрала себе врача – самого успешного в то время английского лекаря Томаса Димсдейла (Thomas Dimsdale).
Димсдейл прибыл в Санкт-Петербург летом. В этот момент при Дворе уже было много зараженных, некоторые из которых умерли. Медлить было нельзя. Донором оспенного материала для императрицы стал шестилетний крестьянский мальчик Саша Марков. Его привезли во дворец ночью и ввели Екатерине его зараженную лимфу.
На следующий день после прививки императрица уехала в Царское Село. В течение нескольких дней она не чувствовала никаких осложнений. Но спустя пять дней, как позже вспоминал в своей книге Димсдейл «Нынешний способ прививать оспу…» (СПб.
, 1770), у нее появились озноб, жар, «набухли подчелюстные железы», появились первые оспины, которые «лопались, темнели и исчезали». Екатерина потеряла аппетит и испытывала постоянную головную боль. Доктор предписал глауберову соль от головной боли, а для оспин – полоскание смородиновым морсом.
Рекомендованы были также легкая пища и обильное питье.
Наконец, через неделю, 29 октября, императрица полностью излечилась, о чем сообщили народу. Вскоре был привит сын Екатерины – великий князь Павел Петрович, позже – его супруга Мария Федоровна, а постепенно и их старшие сыновья.
Мальчик Саша Марков выздоровел и вскоре получил дворянский титул, фамильный герб с изображением обнаженной руки с оспиной и приставку к фамилии: Оспенный. Доктор Димсдейл удостоился звания лейб-медика, баронского титула и внушительной пожизненной пенсии.
С этого момента в России метод прививания от оспы стал применяться повсеместно. Болезнь ослабевала с каждым годом и была в итоге побеждена.
Екатерина, решившись на такой рискованный эксперимент над собой, победила и тем самым подала блестящий пример своим подданным.
Бекасова А. В.: История о том, как прививали оспу российскому двору
| Приглашаем посетить сайт |
| Сомов (somov.lit-info.ru) |
История о том, как прививали оспу российскому двору
На одном из горельефов, украшающих зал Московского сената, Екатерина II, которая представлена в виде Минервы, дает дракону, терзающему дитя, ужалить свою обнаженную ногу. Возле Гиппократ, окруженный матерями подающими ему детей. Он указывает на совершающийся подвиг. Девиз горельефа: «Своею опасностию других спасает». Дракон в этой аллегорической композиции олицетворял оспу.
Оспа была одной из тех страшных прилипчивых болезней, которые уносили тысячи жизней, не щадя обитателей ни хижин ни дворцов. Наивысшего апогея эпидемии натуральной оспы в Западной Европе достигли в XVIII в. Заинтересованность аристократии в поисках защиты против этой тяжелой болезни стимулировала научное изучение с давних пор существовавших способов предохранения от оспы.
Известная на Востоке инокуляция — предохранительное заражение натуральной оспой — стала популярной в аристократической среде благодаря усилиям супруги английского посла в Константинополе леди Мэри Вортлей Монтегю.
В немалой степени этому способствовал и успешный результат «королевского» эксперимента. После того, как была проведена пробная инокуляция оспы преступникам, приговоренным к смертной казни, а затем детям-сиротам церковного приюта, в 1721 — 1722 гг.
оспу привили детям короля и другим членам августейшего семейства.
После искусственного заражения, инокулируемые заболевали легкой формой оспы, которая создавала у них иммунитет к эпидемиям натуральной оспы. Правда, так как «прививная оспа» была также опасна, как и натуральная, то всегда существовала опасность возникновения эпидемий. Но несмотря на это, метод стал получать распространение не только в Англии, но и в других странах Европы.
В России с конца XVII в. пытались установить контроль за распространением наиболее опасных инфекционных заболеваний. В 1680 г.
был издан указ, призванный защитить особу государя от опасности заразиться «лихорадкою и оспою или иными какими тяжкими болезнями». Запрещалось посещать двор всем, у кого в домах была зараза.
За нарушение указа виновные подвергались «великой опале»: у них могли даже отобрать имения.
Но на практике оказалось, что контролировать исполнение подобных распоряжений было чрезвычайно трудно. Хорошим тому примером может служить печальная судьба императора Петра II. Князь А. Д. Меншиков, всячески старался оградить своего будущего зятя от оспы.
Когда, потерпевшего фиаско в придворной борьбе, светлейшего выслали из столицы, его место занял князь А. Г. Долгорукий. Он также собирался выдать свою дочь замуж за юного императора. Состоялось обручение, и все готовились к пышной свадьбе, когда одна из дочерей Долгорукого заболела оспой. Пренебрегая опасностью, он продолжал бывать во дворце.
Развязка была молниеносной: юноша заразился и 18 января 1730 г. скоропостижно скончался.
В дальнейшем был издан целый ряд законов, направленных на то, чтобы не допустить оспу ко двору. Так в указе 1742 г. Елизавета Петровна, видимо не забывавшая об участи племянника, установила точные сроки, в течение которых не могли посещать императорский дворец те, в чьих домах была оспа: для переболевших — 6 недель после выздоровления, а для их домашних — 4 недели.
В 1767 г. оспа посетила австрийский двор: умерла одна из принцесс, а императрица Мария Терезия чудом осталась жива. Испуганная Екатерина II, «весьма интересовалась тем, останутся ли у больной рябины».
За этим стоит не просто естественный страх женщины потерять внешнюю привлекательность, но беспокойство за свою судьбу на российском престоле.
В создании образа государыни в сознании подданных далеко не последнюю роль играл ее внешний облик.
графиня А. П. Шереметьева. Она была невестой Н. И. Панина, наставника великого князя, ежедневно посещающего наследника. Жизнь цесаревича, великого князя Павла Петровича, от которой во многом зависела и прочность положения на престоле его матери, оказалась в опасности.
Даже спустя год, когда тревожные дни остались уже далеко позади, Екатерина II не без волнения вспоминает о пережитом тогда страхе.
«С детства меня приучили к ужасу перед оспою, — писала российская императрица прусскому королю Фридриху II, — в возрасте более зрелом мне стоило больших усилий уменьшить этот ужас, в каждом ничтожном болезненном припадке я уже видела оспу.
Весной прошлого года, когда эта болезнь свирепствовала здесь, я бегала из дома в дом, целые пять месяцев была изгнана из города, не желая подвергать опасности ни сына, ни себя».
Екатерина II предпочла рискнуть. Она разработала грандиозный придворный ритуал привития оспы: решив, сначала привить оспу себе, а затем передать «оспенную материю» для прививки сыну-наследнику, а от него и всем придворным.
Умело использовав старинное поверье о том, что, давая свою «оспенную материю» другим, человек тем самым подвергался смертельной опасности, Екатерина II представляла себя в образе матери-императрицы, которая жертвует жизнью ради здравия и благополучия сына-наследника и всех подданных.
Эта символика была понятна и позднее была с готовностью принята окружающими.
В воскресенье вечером, 12 октября английский врач Димсдейл, вместе с сыном-ассистентом и с больным ребенком, были в тайне от всех проведены прямо в покои императрицы в Зимнем дворце. Там ей и была привита оспа.
На следующий день Екатерина II переехала в царскосельский дворец, куда последовала за ней и вся свита.
Можно легко себе представить ужас дам, фрейлин и кавалеров, которые сопровождали императрицу на прогулках, вели непринужденную беседу за обеденным столом, а по вечерам играли с ней в карты.
Так прошли 6 дней, пока, наконец, у Екатерины II не выступила оспа и она не уединилась в своих внутренних покоях до полного выздоровления.
«На благополучное и всерадостное освобождение Ея Императорского Величества от прививания оспы» Михайла Херасков писал:
«Возможно ль было нам то время не грустить, Как ты отважилась яд в кровь свою пустить Мы духом мучились, взирали на законы, И зараженными являлися нам оны.
И зараженными щитали мы себя…»
Досадная случайность — цесаревич заболел ветрянкой как раз в то время, когда ему предполагалось привить оспу от императрицы, — не нарушил общего замысла.
Недостатка в желающих привить себе оспу теперь уже не было — все почитали за особую милость получить «оспенную материю» от самой императрицы.
И материя щедро раздавалась наиболее приближенным, как раздавались титулы, придворные звания, деревни и дома.
По подсчетам Димсдейла только в Петербурге, не считая Москвы, куда он вскоре отправился по просьбе Екатерины II, инокулировались около 140 аристократов.
10 ноября оспа привили и Павлу Петровичу. А 17 ноября, накануне обнародования манифеста об объявлении Россией войны Оттоманской Порте, Екатерина II с удовольствием описывала в письме к гр. И. Г.
Чернышеву результаты своей блестящей победы: «Ныне у нас два разговора только: первой о войне, а второй о прививании.
Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде.
Граф Григорий Григорьевич Орлов, граф Кирилл Григорьевич Разумовской и безчисленных прочих прошли сквозь руки господина Димсдаля, даже до красавиц, как княжны Щербатова и Трубецкая, Елизавета Алексеевна Строганова и многие, коих долго прописать было покорились сей операции. Вот каков пример. Месяца с три никто о сем слышать не хотел, а ныне на сие смотрят как на спасение».
«знатные персоны» и «чужестранные министры» и собрались в парадных покоях «для принесения императрице и наследнику всеподданнейшего благодарения за великодушный и знаменитый подвиг».
По-видимому, именно к этому времени у наследника окончательно прошли оспины. В придворной церкви в Зимнем дворце была совершена литургия, затем благодарственное молебствование.
В этот день в Петербурге звонили колокола, во всех церквях совершались молебствования, а в ночь все дома были иллюминированы.
Именем Святейшего Синода императрицу и наследника речью поздравил архиепископ Гавриил, а именем Правительствующего Сената — граф К. Г. Разумовский.
На поздравление Сената Екатерина II ответила так: «Мой предмет был своим примером спасти от смерти многочисленных моих верноподаных, кои не знав пользы сего способа, онаго страшась, оставалися в опасности.
Я сим исполнила часть долга звания моего; ибо, по слову евангельскому, добрый пастырь полагает душу свою за овцы». День 21 ноября был объявлен праздничным и ежегодно отмечался во всех городах империи.
был изображен грудной портрет государыни в короне и мантии; а на другой — храм Эскулапа, перед которым лежит поверженная гидра. Из храма выходит императрица и ведет с собою наследника престола, оба исцеленные от привития оспы. Навстречу им спешит обрадованная Россия с младенцами; наверху надпись: «Собою подала пример», а внизу: «1768 г. октября 12».
Позднее, в 1787 г., было завершено строительство Московского сената. Одно из помещений здания украшали 18 горельефов из алебастра, аллегорически изображающих славные деяния, которые прославили царствование Екатерины II. С описания подвига, посвященного оспопрививанию, мы и начали наше сообщение.
Раздел сайта:
Загрузка...
